Карл XII, или Пять пуль для короля
Шрифт:
Встает, правда, чисто теоретический вопрос: а почему бы Карлу не попытаться исправить положение, взять Почеп, выгнать русскую армию из Северской земли и двигаться по Калужской дороге на Москву? Ведь Головчин показал, что пороха в пороховницах у шведов еще хватало. Недостаток в провизии армия испытывала и раньше и всегда находила какой-то выход. Ведь говорил же король под Клишовом, что голодная собака кусает лучше. Ответ на эти вопросы очень прост: голодные каролинцы перед сражением под Клишовом были уверены, что после баталии они наедятся досыта. Перед Головчином в обозах шведов все-таки еще имелся кое-какой резерв питания. А что произошло бы после того, как шведы, допустим, взяли Почеп? Ничего! Им Досталась бы голая территория, лишенная хоть какой-то возможности пропитания и зимовки после того, как туда вошли русские и сразу приступили к выполнению жолкевских предписаний. В этом была существенная разница между Костеничами
Идти обратно к Днепру Карл не хотел ни за что. Оставалась Украина, — смутное географическое понятие, — населенная какими-то казаками, постоянно то воевавшими со своими соседями-поляками и крымскими татарами, то вступавшими с ними в союз. Впрочем, Карлу уже было известно, что там его ждал гетман Иван Степанович Мазепа, ополячившийся украинский дворянин, который еще в сентябре прошлого года послал письмо Станиславу Лещинскому и сообщил о своем намерении перейти на сторону шведов. Осторожный Мазепа давал обещание к приходу шведской армии очистить Украину от «москалей», но предупреждал о необходимости сохранения всех этих планов в тайне, Мазепа питал призрачные надежды с помощью Карла XII оторвать Украину от России и сделать ее самостоятельным государством, поэтому теплый прием шведам на Украине был гарантирован. По имевшимся сведениям, Украина — страна хлебная и мясная, продовольствия там для армии имелось более чем достаточно, и это было главным аргументом в пользу продолжения похода на юг. А если Мазепе удастся поднять против московитов своих казаков и склонить к военным действиям против Петра еще и крымского хана, то перспектива московского похода станет вполне ясной и многообещающей. Правда, с походом придется подождать до следующей весны, но ничего, Карл подождет, времени на то, чтобы осуществить свои планы, у него предостаточно.
21 октября 1708 года Карл XII снова двинул свою голодную, потрепанную и изнемогавшую от физической усталости армию из Костеничей на юг, на Стародуб, к Десне, разделявшей собственно русские и украинские земли. На полпути к Стародубу короля нагнал наконец Левенхаупт, приведший остатки своего корпуса. Теперь самые мрачные ожидания оправдались: русские подловили генерала под Лесной и навязали ему бой, в котором он потерял половину своего корпуса и весь обоз.
Еще 24 (13) сентября король подписал три срочных письма к Левенхаупту, в котором он ставил его в известность о перемене дислокации и уходе армии на юг, к Мглину. Письма пришли одно за другим 27 (16) и 28 (17) сентября. Левенхаупту все три курьера сообщили, что в пути они находились 24 часа. Встает вопрос: когда же они были направлены с пакетами в путь? Некоторые историки отвечают на этот вопрос так: курьеры два дня передвигались вместе с армией на юг, чтобы достигнуть надежного пути на Чаусы или Могилев, в которых король к тому времени предполагал Левегогаупта, а уж потом поскакали к нему навстречу. Так ли? Так ли доставлялись срочные пакеты от короля? Левенхаупт в своих мемуарах подозревает намеренную медлительность фельдмаршала Реншёльда, ответственного за отправку такой почты. В своих посмертных записках Левенхаупт дает понять, что если бы сентябрьские послания короля он получил раньше, чем они прибыли, то несчастья бы под Лесной не произошло.
Впрочем, Левенхаупт был не таким уж беспомощным военачальником, идущим в русский капкан, словно обреченный кролик к удаву. До соприкосновения с русским «корволантом» [132] он по всем правилам искусства провел дезинформационную акцию, заслав шпиона в русский лагерь с ложной информацией о том, что двигается на Оршу. Если бы не встреча со случайным прохожим, очевидцем переправы шведов у Шклова, Петр упустил бы Левенхаупта. Но, разобравшись с лазутчиком и распорядившись его повесить, царь со своим «корволантом» бросился снова к Пропойску (ныне Славгород) и перехватил Левенхаупта уже под Лесной.
132
Корволант — легкий подвижной корпус численностью в 11 625 человек, состоявший из десяти батальонов посаженной на коней пехоты (включая семеновцев и преображенцев), десяти драгунских полков и конной артиллерии.
Потеря Лифляндского корпуса под Лесной лежит, как представляется, лишь на совести самого Карла XII (так полагает и швед Э. Карлссон), поменявшего дислокацию армии и оставившего Левенхаупта без всякого прикрытия [133] . Король имел все возможности, уходя в Северскую землю, послать навстречу Левенхаупту сикурс, но он этого не сделал.
133
По мнению Э. Карлссона, задача Левенхаупта была отнюдь не из легких. Собирать обоз и армию в разоренных восточных провинциях было делом неблагодарным — не хватало всего: провианта, амуниции, лошадей и кучеров. Генералу пришлось посадить за вожжи 1500 строевых солдат (12% всего корпуса). О том, какую скорость передвижения мог развить корпус, свидетельствуют следующие данные: каждая рота везла 15 запряженных в четверки лошадей обозных повозок и 10 телег провианта!
3 октября (22 сентября) 1708 года, когда Лифляндский корпус Левенхаупта пересек наконец Днепр, он сразу вошел в соприкосновение с конным отрядом А. Д. Меншикова. В результате стычек русским удалось взять пленных, которые показали, что корпус Левенхаупта имел не восемь тысяч, как предполагалось ранее, а 16 тысяч человек [134] . Эти сведения оказались для Петра большим сюрпризом, 4 октября (23 сентября) царь созвал военный совет, на котором обсуждался вопрос: «...атаковать ли так сильнее себя неприятеля или генерала Боура [Бауэра. — Б. Г.] дожидатца». Решили, «...что ежели [его] в два дни не будет, то однем оного атаковать».
134
П. Энглунд пишет, что корпус состоял из 12 500 солдат, 16 пушек и грандиозного обоза в несколько тысяч повозок.
До Пропойска Левенхаупту оставалось сделать два перехода. Там он должен был переправиться через реку Сож и практически стать для корволанта неуязвимым. 7 октября (26 сентября) отряд Меншикова, пристроившись вслед шведам, стал тревожить их своими атаками. Левенхаупт предпринял попытку задержать русский авангард у деревни Долгий Мох, но эта попытка кончилась неудачей, и корпус отступил к деревне Лесной. Самым правильным для шведов в данном положении было бы, вероятно, напрячь все силы и, оставив арьергард для сдерживания русских, немедленно уходить прочь. Левенхаупт поступил иначе: с трехтысячным отрядом он выслал обоз вперед, остановил корпус, оборудовал укрепленный лагерь — вагенбург и стал ждать русских. Потеряв почти целый драгоценный день на напрасное ожидание, потому что русские так и не появились в поле зрения, он двинулся вслед за обозом и остановился на ночевку.
8 октября (27 сентября), после дневного марша и непрерывных стычек с русскими драгунами, шведы подошли к Лесной, откуда оставался всего один день пути до перехода через реку Сож у Пропойска. Там можно было себя чувствовать в относительной безопасности. Если бы не было напрасно потраченного дня 7 октября (26 сентября), то, возможно, для Левенхаупта все бы кончилось благополучно. Прибыв под Лесную, Левенхаупт распорядился наконец очистить обоз от всего лишнего и неудобного, в первую очередь от награбленного за время похода некоторыми офицерами имущества (!). Полковникам разрешили оставить по четыре повозки (?), майорам — по три, капитанам — по две и т. д., надеясь, таким образом, при необходимости увеличить скорость передвижения обоза — мера, несомненно, нужная, но половинчатая, слишком мягкая и запоздалая.
Пока все утро 9 октября (28 сентября) занимались этим неблагодарным делом, появились наконец русские, и корпус ввязался в упорный восьмичасовой бой. К Лесной русский корволант подошел разделенным на две колонны, возглавляемые А. Д. Меншиковым и царем Петром. Около полудня колонна Меншикова вышла на поляну, за которой уже находились позиции шведов. Колонна не успела развернуться в боевой порядок, как была стремительно атакована противником. Шведы начали теснить русских, но в это время туда подоспел головной — Семеновский — полк второй колонны, и Петр I, мгновенно оценив ситуацию, бросил семеновцев им на помощь. Однако шведы устояли, и понадобилась атака подоспевших на поле боя Преображенского и Астраханского полков, чтобы вынудить их отступить. Шведы отошли, оставив противнику два орудия.
Русские перестроились в две линии и примерно в 13.00 снова бросились в атаку. Шведы с упорством обреченных отбивали атаки русских и сами контратаковали их. Ожесточенный бой продолжался несколько часов с переменным успехом. Наконец шведы отошли к вагенбургу, оставив на поле боя еще восемь пушек. В сражении наступило затишье, обе стороны были измождены и ждали подкреплений: Петр — конницу Бауэра, а Левенхаупт — отряд, который с обозом ушел к Пропойску. Бой возобновился, как только к шведам подошел сикурс из Пропойска. Это не смутило русских, и они, не дождавшись подхода отряда Бауэра, предприняли яростный штурм шведского вагенбурга.