Карлики-великаны
Шрифт:
– Какое мужество! – восхитился Трефаил и въехал в транспортный поток, опрокинув несколько замешкавшихся машин, круто развернулся – и поехал по встречной полосе.
Тургений причитал:
– Ой, рябина кудря-а-ва-а-я-а. Куда же тебя несет, сво-о-ло-очь?
Убить меня, быдла, хо-о-че-ешь.
– Какое мужество! – продолжал восхищаться Сууркисат, поглядывая в зеркало заднего вида, как котовцы один за другим выбегают на дорогу и исчезают под колесами машин.
– Ты это обо мне? – оторвал обезумевший взгляд от дороги Мумукин.
– Нет,
Ехать по встречной было не только неудобно, но и опасно, поэтому
Сууркисат резко развернул машину, увильнул от готовых уже врезаться в “Шибейю” махоньких паровичков и теперь уже двигался вместе со всеми, почти не нарушая правил. Тургений, покрывшийся во время этого маневра испариной, стремительно приходил в себя, задирался на других участников движения и умудрился плюнуть на Кафку, когда Трефаил проезжал мимо.
Глупо уповать, что так легко можно уйти от преследования властей. Не прошло и пяти минут, как Тургений обратил внимание на эскорт паровиков.
– Нас принимают за Кафку! – заржал Мумукин.
Трефаил поглядел в зеркало и покачал головой.
– Пожалуй, ты не прав.
Мумукин присмотрелся и узнал в злобном карлике, приплясывающем на капоте спецпаровика, самого Эм-Си.
Погоня… Какой детективный сюжет обходится без погони? Один – бежит, другой – догоняет.
Тысячи машин не создавали такого количества лязга, грохота и летальных исходов, какое организовали Тургений с Сууркисатом на угнанной “Шибейе” и четыре спецпаровика котовцев. Сирены выли, как на похоронах Большого Папы, буде таковые когда-нибудь случатся, водители преследуемой и преследующих машин наплевали на все правила, поэтому Проспект Ильича, единственная транспортная артерия
Тунгусска, превратился в арену гладиаторских боев. Исковерканные корпуса гражданских и государственных паровиков усеивали обочины
Проспекта или же оставались догорать прямо на проезжей части. Не прошло и часа, как улица опустела. По тротуарам в панике металось гражданское население, но и оно вскоре исчезло.
– До чего же тут много всяческих кнопочек! – Пытливая натура
Мумукина жаждала приключений даже в такой аховой ситуации. – Как ты думаешь, что это значит – машинка с пружинкой на пузе?
Естественно, что он нажал на нее, не дожидаясь реакции компаньона.
Страшный удар сотряс “Шибейю”, и вот уже Мумукин в истерике пытался выброситься из непонятно как оказавшегося в воздухе паровика.
Сууркисат глянул в зеркало заднего обзора и обнаружил, что преследователи точно так же взмыли над небоскребами Тунгусска и теперь по параболе падают вниз.
Перспектива оказаться размазанным по асфальту очень не понравилась
Сууркисату, но тут скорость падения резко упала, и, узрев над крышами котовцев огромные белые купола, Трефаил перестал беспокоиться. Скоро машина плюхнулась на землю, беглецы пребольно ударились головами о потолок, но тем не менее Сууркисат прибавил оборотов.
Машина взревела, но быстро
– Купол мешает, – понял Мумукин. – Сейчас я его…
Он вынул из кармана складной нож размеров воистину исполинских и вылез на крышу паровика. Широкий взмах – и лезвие опустилось на стропы.
Именно в этот момент Тургению пришло в голову, что Трефаил продолжает давить на акселератор.
Паровик стрелой полетел прочь от оперативников, вплотную приблизившихся к беглецам. Тургений возопил:
– Собаклай, притормози.
До Трефаила тоже доперло, что друг остался на крыше. Он ударил по тормозам. Шины завизжали, паровик встал как вкопанный, и Мумукин пташкой спорхнул с крыши “Шибейи”. Бормоча проклятия, он поднялся с грешной земли, зачем-то отряхнулся и влез в кабину совершенно счастливым человеком. Погоня продолжилась.
– Кармагеддон какой-то! – Сууркисат вырулил с тротуара, куда его занесло на очередном крутом вираже.
– Слушай, у нас котел-то не рва… – Оглушительный взрыв не дал
Мумукину закончить, и товарищи громко завопили от радости – паровой котел одного из преследователей не выдержал и лопнул.
Этот непредвиденный случай тут же повлек за собой крушение остальных спецпаровиков, которые оказались под обстрелом разлетевшихся в разные стороны деталей машины.
– Тормозни, шеф, я на их костях попляшу.
– Балбес, какие кости? – Трефаил гнал машину с места происшествия на всех парах. – Там такие системы жизнеобеспечения, что Кафка еще целый месяц в этих обломках проживет, пока его не вытащат.
– Нас не догонят, нас не догонят… – не унимался Мумукин.
Левое переднее колесо попало в противоскоростную выбоину. Паровик озадаченно хмыкнул и исполнил двойное сальто. Такого удара котел
“Шибейи” не выдержал и взорвался. Машина еще раз перевернулась в воздухе и упала колесами вверх.
– Мумукин! – послышался голос Тургения. – Мумукин, ты жив?
Сууркисат не отозвался. Он смутно понимал, что надо бы сказать что-то ободряющее, но мысли наотрез отказывались конденсироваться в слова.
Тургений с Трефаилом висели вниз головой, пристегнутые ремнями, лобовое стекло отсутствовало, поэтому в кабине стало душно и противно. Мумукин немного потрепыхался, выкарабкиваясь из ременного захвата, выполз из машины и встал на ноги, и теперь Трефаил смог наблюдать только мумукинские ботинки. Они ходили вокруг машины, и голос Тургения непрерывно взывал:
– Мумукин! Отзовись, Мумукин!
У Сууркисата затекли и руки, и ноги, он не мог даже шевельнуться.
Проклятый Мумукин, думал про себя Трефаил, сам вылез, а мне помочь не соизволил.
– Турге-е-ений, – заплакал Мумукин, – родненький! Где ты? Ты живой?
Отзовись. Ну пожа-алуйста…
Наконец Трефаил понял, в чем дело: Тургений ищет его, Сууркисата, только от волнения перепутал имена. Трефаила проняло до глубины души, и он тоже заплакал.
– Сууркисат, ты чего? – всхлипнул Тургений.