Карма любви
Шрифт:
Дорога все время вилась по бесчисленным горным отрогам, взбираясь все выше и выше, ныряя в пропасти и огибая скалы. Орисса не сомневалась, что, если бы они могли ехать по прямой, они бы добрались до Шубы вдвое быстрее.
Вскоре долины остались позади, с обеих сторон дороги уже возвышались скалистые стены, а каменистая земля меньше пылила.
Она обратила внимание, что старший сержант все время вглядывается в складки гор, все время прислушивается к чему-то. Желая помочь ему успокоиться, она
— Мэм-саиб, служба в армии — смысл моей жизни!
Орисса знала, что сикхи — стойкие бойцы и потерпели поражение от британских войск в 1849 году только после нескольких жестоких и кровопролитных сражений. К тому же во время восстания сипаев они сохраняли англичанам верность.
Их можно было назвать счастливыми людьми, потому что их религия гармонично сочетала особенности ислама и индуизма, и для сикхов все люди были равны перед Богом.
Но Орисса забыла, если и вообще знала, большую часть их религиозных обычаев.
— Сикхи — добрый народ, — сказал старший сержант, перейдя на урду, несмотря на то что они были одни.
— Расскажите о ваших обычаях, — попросила она.
— Каждый сикх, — ответил старший сержант, — клянется сохранять верность пяти «ка».
— Каким «ка»? — спросила Орисса.
— Кеш — длинные нестриженые волосы. Кангха — гребень в волосах. Качха — солдатские брюки. Кара — стальной браслет. И кирпан — сабля.
— О, это нетрудно запомнить, — улыбнулась Орисса. — Но разве вам не мешают слишком длинные волосы?
— Некоторые ворчат, мэм-саиб, но когда носишь их с детства, для мужчины это не труднее, чем для женщины.
— А что вам запрещено? — спросила Орисса.
— Возбраняется пить и курить, — ответил старший сержант, — и целью жизни для любого сикха, даже для наших гуру, является счастливая жизнь в браке.
— Я часто слышала, как отец восхищался вами, называл вас великими воинами, — сказала Орисса.
— В любой сикхской семье самый священный и почитаемый предмет — меч предка, — тихо проговорил старший сержант.
Орисса знала, что это так. Она вспомнила свое детство в Лахоре и сикхов на его улицах — каждый имел при себе большой, пожалуй, даже слишком неуклюжий меч, реликвию, передаваемую от отца к сыну в течение многих поколений.
Они продвигались вперед с редкими остановками, необходимыми лошади для отдыха. К полудню жара стала такой нестерпимой, что Орисса с радостью выбралась из тика-гхарри, чтобы посидеть в тени гималайского кедра.
Утренние облака на вершинах гор теперь истаяли, и безоблачное небо блестело, словно хрусталь.
Стоял конец зимы, так что в последующие месяцы температура будет продолжать неуклонно повышаться день за днем до самых июньских дождей.
Дорогу все еще окаймляли
В низинах между холмами стойко держалась удушающая жара, лишь изредка туда прорывалось долгожданное, но слишком слабое дуновение ветерка.
Повозка катилась все дальше и дальше, и Орисса, сама того не замечая, все глубже и глубже погружалась в дремоту.
Она уже почти не сознавала, что ее окружает, только сквозь сонный туман слышала стук подков и грохот колес по каменистой дороге.
Вскоре они остановились перекусить и, утолив жажду чистейшей горной водой, снова отправились в дорогу. Изредка им все еще попадались путники, но их становилось все меньше и меньше.
— Здесь все спокойно, во всяком случае, так кажется, — произнесла Орисса, чтобы только не молчать.
— Я надеюсь, что это так, мэм-саиб, — ответил старший сержант.
По его тону Орисса догадалась, что он сильно обеспокоен.
Один раз она вроде бы услышала вдали выстрелы и, быстро взглянув на старшего сержанта, поняла, что и он их слышал.
Однако когда они оба, замерев, подняли головы и стали напряженно прислушиваться, Орисса усомнилась, уж не камнепада ли в горах она испугалась.
Чем дальше, тем все более и более ухабистой становилась дорога, а склоны холмов по обеим ее сторонам превращались в крутые скалистые утесы.
Дорога шла вдоль речки, стекающей с гор и разливающейся по камням искристым, прозрачным потоком. Очень скоро, подумала Орисса, летняя жара высушит речушку, оставив лишь темные грязные пятна вдоль русла, напоминающие, что здесь когда-то струилась кристальная влага.
Дорога была трудная, но лошадка шла легко.
Возможно, она надеялась найти впереди теплую конюшню на ночь и добрую порцию овса, но какова бы ни была причина ее долготерпения, Орисса знала, что эта лошадь стоит тех денег, которые старшему сержанту пришлось заплатить за нее.
К сожалению, как он успел сообщить ей, кошелек Ориссы уже давно опустел.
— Меня это не удивляет, старший сержант, — успокоила сикха девушка, — больше того, я уверена, что немало должна вам. Не сомневайтесь, мой дядя компенсирует вам любые затраты, на которые вы пошли ради меня.
— Благодарю вас, мэм-саиб, — с достоинством проговорил ее провожатый.
Она прекрасно знала, что, как и все сикхи, он был человеком чрезвычайно гордым, и подозревала, что, если бы он только мог себе это позволить, он ни за что бы не упомянул о деньгах.