Карма любви
Шрифт:
Они прибыли глубокой ночью, чему Орисса весьма порадовалась, так как прекрасно знала, как ужасно она выглядит в шинели офицера-гхурка.
Во всяком случае, эта шинель прикрывала ноги. Майор Мередит избавился от парика и, чтобы согреться, вынужден был облачиться во что попало, а потому тоже выглядел весьма странно.
Было восхитительно ехать, сидя бок о бок с ним на высоком сиденье армейской брички. Но рядом находился гхурк-возница, да и сзади них было еще двое солдат, так что большую часть пути они молчали и перекидывались
В городке майор Мередит передал Ориссу на попечение почтенной леди, жены офицера.
— Пожалуйста, накормите ее и уложите спать, — попросил он.
Позже, вспоминая все это, Орисса поражалась, насколько его слова напоминали распоряжения относительно собаки или лошади, она бывало и сама так говорила.
Однако она повиновалась ему без возражения, потому что теперь, когда улеглись волнения, Орисса чувствовала себя такой измученной, что у нее не было сил спорить.
Она чудом не заснула за ужином и, оказавшись в кровати, мгновенно провалилась в глубокий сон без сновидений.
Она долго спала, чуть ли не весь следующий день, а когда проснулась, обнаружила, что майор Мередит исчез.
Никто не мог сказать ей, куда он уехал, обратно в Шубу или, может быть, отправился к какому-нибудь важному генералу с бумагами, которые он забрал у убитого им человека.
Орисса стеснялась расспрашивать, но со всевозрастающей тоской в сердце ждала известий о нем.
В Пешаваре ей остаться не удалось, из военного городка ее отправили на юг, в Лахор.
Как чудесно было вновь оказаться в городе ее детства!
Лахор ничуть не изменился — он все так же утопал в розах и был украшен лиственным орнаментом густых аллей.
Но ни радость встречи с людьми, помнившими ее мать, ни восторг возвращения в края, воспоминания о которых яркими образами жили в ее памяти все эти годы, не могли унять беспокойства в ее душе.
Она не могла ничем заняться, все валилось из рук.
Вскоре она узнала, что гхурки успели в Шубу. Столкнувшись лицом к лицу с бойцами еще более воинственными и жестокими, чем они сами, восставшие разбежались по горам, исчезнув там, откуда пришли.
В Шубе обновили гарнизон, и ее дядя пребывал в добром здравии.
Он прислал ей письмо, в котором сообщал, как он гордится ею и как хотел бы увидеть свою племянницу вновь.
Она надеялась дождаться его в Лахоре, потому что именно там обычно размещались королевские Чилтерны, к тому же в доме полковника все было готово к его возвращению.
Но как раз тогда, когда Орисса раздумывала, под каким предлогом ей покинуть свою гостеприимную хозяйку, жену заместителя командующего, и переехать в дом полковника Гобарта, где она собиралась в будущем выполнять роль хозяйки дома, она получила заманчивое приглашение.
Приглашение было от полковника бенгальских улан. Полковник писал, что они с женой собираются провести отпуск в своем бунгало у подножия Гималаев и были
Само название полка зажгло в Ориссе надежду, что приглашение послано по просьбе майора Мередита и что он будет встречать ее там вместе с полковником и его женой.
Однако ее ждало горькое разочарование.
Перед домом расстилалось огромное озеро. Его вода переливалась и играла в ярких лучах солнца. А горы позади бунгало казались верными часовыми, стоявшими на страже тишины и покоя.
Именно в таких укромных местечках любят пережидать летнюю жару европейцы, живущие в Индии, именно сюда они выезжают всей семьей с женами и детьми, когда даже опахала не могут пошевелить знойный воздух.
Здесь было все, о чем можно было только мечтать, но здесь не было майора Мередита.
Ее сильно встревожил разговор с хозяйкой бунгало, миссис Лоуренс.
— Несомненно, Майрона Мередита наградят орденом за то, что он спас Шубу, — заметила как-то миссис Лоуренс в разговоре с Ориссой.
— Наградят орденом? — переспросила Орисса.
— Он уже давно достоин награды, но я полагаю, вы знаете, моя дорогая, что тех, кто участвует в «Большой игре», редко награждают за их труды.
Орисса в смятении не знала, что ответить, и миссис Лоуренс продолжала:
— Мой муж в таком восторге от Майрона, это будет трагедией, если ему придется покинуть Индию.
— Покинуть… но зачем? — спросила Орисса, чувствуя, что голос едва повинуется ей.
— Я слышала, что его отец, лорд Крум, тяжело болен, — ответила миссис Лоуренс, — а когда к Майрону перейдет титул, то вряд ли он захочет остаться в полку. Несомненно, что дома у него окажется много дел.
При этих словах Ориссе показалось, что ее сердце сжимает ледяная рука.
В ту ночь, лежа без сна и глядя во мрак, она спрашивала себя: что, если майор Мередит покинет армию и она никогда больше его не увидит?
Какими бы предположениями она прежде себя ни мучила, подобного поворота событий она не ожидала. Орисса приходила в отчаяние от одной только мысли, что их пути, возможно, уже разошлись и судьба больше никогда не сведет их вместе.
Прежде в ее сердце таилась уверенность, что ей не избежать встречи, но теперь их может разделить целый океан.
Вновь и вновь она в отчаянии спрашивала себя: почему она должна что-либо значить для него? Сначала он презирал ее, потом она стала для него обузой. Да, он безупречно выполнил свой долг по отношению к ней, но лишь как к человеку, который мало что значил для него и которого теперь можно забыть.
Отныне красоты сада, по которому она гуляла, больше не радовали ее.
Миссис Лоуренс, скучая по далекому дому, разбила сад на английский манер, с цветочными клумбами, на которых пестрели анютины глазки и бархотки, разливали сладкий аромат гвоздики, золотились головки желтовиоли и особенно пышно и изобильно разрослись незабудки.