Карман полный ржи
Шрифт:
— Действительно, Ланс, надо все-таки думать, когда говоришь, — вмешалась Дженнифер.
Сидя в сторонке около окна, Пэт разглядывала их одного за другим. Если Ланс имел в виду это, говоря, что прижмет Персивалю хвост, он явно преуспевал. Подчеркнутая безмятежность Персиваля, несомненно, была поколеблена. Он снова сердито огрызнулся:
— Ты это все серьезно, Ланс?
— Серьезнее некуда.
— Пойми, ничего у тебя не выйдет. Ты скоро насытишься этим по горло.
— Не волнуйся. Представляешь, как это будет разнообразить мою жизнь? Контора в городе, машинистки носятся взад
— Не валяй дурака, — огрызнулся Персиваль.
— Почему ты так сердишься, мой дорогой брат? Разве ты не будешь счастлив переложить на мои плечи часть твоих забот?
— У тебя же ни на йоту нет представления, в какой мы сидим трясине.
— Это точно. Вот ты меня и научишь, как из нее выбраться.
— Во-первых, ты должен понять, что последние полгода.., больше, целый год отец был совершенно другим человеком. Он творил одну жуткую глупость за другой, в смысле финансов. Продавал хорошие акции, покупал какие-то авантюрные. Иногда буквально швырял деньги на ветер. Тратил, можно сказать, удовольствия ради.
— Чего уж там, — вставил Ланс. — Семья только выиграла от того, что у него в чае оказался токсин.
— Формулировка довольно скверная, но, по сути, ты абсолютно прав. Это во многом спасло нас от банкротства. Но нужно действовать крайне сдержанно и какое-то время вести себя очень осторожно.
Ланс покачал головой.
— Я с тобой не согласен. На осторожности далеко не уедешь. Нужно рисковать, наносить удары. Замахнуться на что-то серьезное.
— Не согласен, — сказал Перси. — Осторожность и экономия — вот наш девиз.
— Только не мой, — отозвался Ланс.
— Помни, ты всего лишь младший партнер, — попробовал поставить брата на место Персиваль.
— Хорошо, хорошо. Но все же какое-то право голоса я имею.
Персиваль взбудораженно зашагал по комнате.
— Нет, Ланс, так не пойдет. Я тебя люблю и все такое…
— Неужели? — отозвался Ланс, но Персиваль пропустил реплику мимо ушей.
— …но, честно говоря, я не думаю, что мы можем скакать в одной упряжке. Уж слишком разные у нас взгляды.
— Может, это — наше преимущество, — предположил Ланс.
— Единственный разумный выход, — продолжал Персиваль, — расторгнуть наше партнерство.
— Ты предлагаешь откупить у меня мою долю, так?
— Мой дорогой мальчик, при том, как по-разному мы смотрим на мир, это единственный разумный выход.
— Если тебе трудно выплатить Элейн ее часть наследства, как, хотел бы я знать, ты собираешься рассчитаться со мной?
— Ну, я не имел в виду наличные, — объяснил Персиваль. — Мы можем.., как-то поделить наши владения.
— Тебе, разумеется, идут бумаги гарантированные, а мне — так, что-нибудь с барского стола? Что-нибудь рискованное и сомнительное?
— По-моему, тебе по вкусу именно такое, — заметил Персиваль.
Ланс расплылся в широкой улыбке.
— В каком-то смысле ты прав, старина Перси. Но я не могу полностью потакать своим прихотям. Мне теперь
Братья посмотрели на нее. Пэт раскрыла было рот, но тут же его закрыла. Она не знала, что за игру вел Ланс, но поняла — в любом случае ей лучше не вмешиваться. У Ланса явно было что-то на уме, но чего он хотел добиться, она пока не понимала.
— Давай, Перси, перечисляй, что там у тебя есть, — сказал Ланс, смеясь:
— «Призрачные алмазные копи», «Недосягаемые рубины», «Нефтяные концессии», в которых нет нефти. Неужели ты считаешь, что я такой дурак, каким кажусь?
Персиваль сказал:
— Разумеется, некоторые из этих владений весьма рискованные, но помни, в один прекрасный день они могут принести колоссальный доход.
— Видишь, ты уже запел по-другому. — Ланс ухмыльнулся. — Собираешься предложить мне последние отцовские безумные приобретения вместе с шахтой «Дрозды» и прочим хламом. Кстати, инспектор тебя об этих «Дроздах» не расспрашивал?
Персиваль нахмурился.
— Да, спрашивал. Не представляю, зачем они ему понадобились. Мне почти нечего было ему рассказать. Мы ведь с тобой тогда были детьми. Помню смутно, что отец туда уезжал, а потом вернулся, потому что вся затея лопнула.
— А что это было — золотые прииски?
— Кажется, так. Но отец, когда вернулся, четко сказал: золота там нет. А он не из тех, кто в таких делах дают промашку.
— Кто втравил его в эту историю? Некий Маккензи, да?
— Да. Этот Маккензи там и умер, — задумчиво произнес Ланс. — Была какая-то жуткая сцена. Что-то такое я помню… Миссис Маккензи, да? Она пришла сюда. Честила отца на чем свет стоит. Посылала проклятья на его голову. Если не путаю, она обвиняла отца в том, что он убил ее мужа.
— Ну уж, — сдерживающе произнес Персиваль. — Я что-то таких страстей не припомню.
— А вот я помню, — повторил Ланс. — Понятно, я был совсем ребенком, намного моложе тебя. Но, может, как раз поэтому я все так хорошо и запомнил. Эта история ребенку показалась страшной драмой. А где они находились, эти «Дрозды»? В Западной Африке?
— Кажется, да.
— Надо посмотреть, что это за концессия, — сказал Ланс. — Посмотрю, когда буду в конторе.
— Можешь не сомневаться, — заверил его Персиваль, — отец не ошибся. Если он вернулся и сказал, что золота там нет, значит, его там нет.
— Может, ты и прав, — согласился Ланс. — Несчастная миссис Маккензи. Интересно, что сталось с ней и с ее двумя детишками, которых она тогда притащила с собой. Занятно — ведь теперь они, надо полагать, взрослые люди.
Глава 20
В частной лечебнице Пайнвуд инспектор Нил, сидя в холле для гостей, беседовал с седовласой пожилой женщиной. Элен Маккензи было шестьдесят три, но выглядела она моложе. Взгляд ее поблекших голубых глаз был каким-то отсутствующим, подбородок никак не назовешь волевым. Вытянутая верхняя губа изредка подергивалась. На коленях миссис Маккензи держала большую книгу и, разговаривая с инспектором Нилом, почти не поднимала от нее глаз. В мозгу инспектора еще звучали слова, сказанные доктором Кросби, главным врачом этого заведения.