Кармелита. Наследники: игры на вылет

Чудинка

Милехин не успел ответить. Снаружи что-то загромыхало и послышались голоса. Банго побледнев, взялся за пистолет и кинулся к Николаю, желая его схватить – парень сумел увернуться. В следующее мгновение в трюм, словно буря, ворвался Миро. Николай замер, хлопая глазами: что делают в подобных ситуациях? Он что, мать его, предсказатель?! Откуда здесь взялся отец?!!

– Вот и свиделись, падаль!

– Пусть сегодня я сдохну, но вы отсюда не выйдите! – Банго без предупреждения сделал несколько выстрелов.

–

Прочь! – Милехин резко толкнул сына в угол, принимая удар на себя. Пули вошли в стену и застряли там, оставив огромные дыры после себя. Миро, лихо увернувшись, повалил цыгана на пол и принялся душить. Николай просто молча наблюдал, как и несколько часов назад, когда убивали Джуру. Это завораживало и в этом крылась самая большая проблема – трудно остановиться. Насилие, увиденное однажды, может затянуть в свои сети и после человек никогда не сможет противостоять искушению увидеть зрелище снова.

– Вали его! – цыгане, ворвавшиеся внутрь, помогли Миро.

Банго опять валялся связанным и побитым.

– Сука! От нас не уйдешь!

– Ха-ха! – его смех всё больше напоминал загробный.

– Миро, может убить его нахер всё-таки? – поинтересовался Степан.

– Нет!

– Почему?!

– По кочану!

– Колян, ты как вообще? – Череповский настороженно следил, чтоб Банго не смог развязаться.

– Да ваш Колян…

– Заткни его! – моментально ударив ногой Крючковского и не дав ему договорить, Миро посмотрел на сына.

СГУ.

Утром Гончаров без труда нашел нужную аудиторию, в которой читали лекции третьему курсу филфака. Вот только сразу дергать студентов не стал, решив понаблюдать за ситуацией вцелом. Шумная, но довольно сплочённая группа только-только закончила писать очередной тест и сейчас обсуждала задания, забыв, что в аудитории находится посторонний.

Лапин Аскольд Прокофьевич – самый опытный и авторитетный член преподавательского состава на факультете, а по совместительству ещё и декан, подошел по всем параметрам Гончарову просто идеально. Следователь начал «атаку» именно с него.

– Добрый день, я Григорий Романович Гончаров, – майор показал удостоверение, усаживаясь на ближайший стул. – И хотел бы побеседовать по поводу убийства Виолетты Камоловой.

Лапина мгновенно как подменили:

– Я декан филологического, если вы не заметили! Камолова – студентка экономического! Вам не ко мне!

– Постойте! – пришлось догонять убегающего профессора.

Кто бы мог подумать, что он в свои пятьдесят с лишним так бегает?

– Я задам только пару вопросов... пожалуйста, это важно для следствия.

– Зачем вы сюда притащились?! Недавно ваш коллега был! Всю душу из меня уже вытрясли! Я оберегаю своих студентов от этой темы изо всех сил! Ни к чему

им это!

– Это потому, что в деле замешан один из ваших филфаковцев?

– И поэтому тоже!

– Напрасно, они все равно узнают... из прессы или от родителей, друзей, других студентов. Кстати, ваши учащиеся меня тоже интересуют! – Гончаров вчитался в список фамилий. – Я бы хотел видеть Бобровского и Крылову. Есть такие?

– Есть, только сейчас у них важная контрольная, – отрезал ученый, сверкнув глазами. – Можете спросить меня...

– Прогресс! Минуту назад вы пытались сделать ноги! – улыбнулся следователь, отводя Лапина в сторонку. – Если честно, то я не верю в виновность Жданова. Вот хочу спросить вас о нём.

Аскольд Прокофьевич тяжело вздохнул. Говорить о Жданове было непросто, во-первых, потому что их отношения за последнее время сошли «на нет».

– Что вы хотите услышать? Да, Жданов – это моя головная боль в стенах этого здания, я не знаток психологии, но одно могу сказать точно: он импульсивен, практически всегда стремится к лидерству, иногда слишком безалаберен, отсюда все проблемы с дисциплиной, а, значит, и с окружающими.

– То есть, он – конфликтный? – Гончаров был рад, что уломал-таки старика на откровения.

– Я бы так не сказал. Вообще-то он парень нормальный. Умный. Что же касается девушек, то здесь я вообще ничего не понимаю, потому что ничего не знаю, кроме того, о чем знают все!

– И о чем же? – майор не сразу понял суть предложения, произнесенного профессором.

– У него их как грязи! – усмехнулся Лапин. – Причем, все они дольше пары ночей не задерживались.

– Это он вам сказал? Или его девушки?

– Об этом говорит его кличка – Казанова.

– Оригинально, – фыркнул майор. – Вы ему эту кличку дали?

– Это уже вас не касается, – профессор глянул на часы. – Мне пора.

– Аскольд Прокофьевич! – к мужчинам подбежал молоденький фотограф, заменивший на посту Лимова. – Вот, это со спектакля! Вам лично в руки. Брать будете?

Гончаров опередил декана, схватив фотографии, начал вглядываться в лица загримированных и одетых в костюмы участников действа.

– Ромео и Джульетту ставили?

– Вы знаток и поклонник Шекспира? – Лапин был поражен тому, что следователь сходу понял, что именно запечатлено. – Любите театр?

– Нет, просто раньше часто перечитывал Гамлета, – задумчиво ответил Гончаров, не отрывая цепкого взгляда от фото. – Жданов играл Ромео, верно?

– Да, – кивнул декан.

– А Камоловой я тут в упор не вижу.

– Она была за кулисами. Исполняла эпизодическую роль…

– А это Парис? Тоже ваш студент?

– Не совсем… с факультета физической культуры, а что?