Карми
Шрифт:
— Что это у тебя? — заглянула Карми под чистую тряпку. — А, лепешки… Я съем одну, ладно?
Она оторвала от лепешки половину и занялась уничтожением содержимого плошки с медом, которую поспешно поставила на стол молодая женщина.
Маву объявился неслышно, в руках он держал солидный кусок мяса.
— Кто тебе позволил есть, госпожа? — накинулся он на Карми. — А ну живо в постель!
Карми отрицательно покачала головой.
Маву швырнул мясо на стол, вытер руки о подвернувшуюся тряпку и, подхватив Карми на руки, оттащил обратно в каморку, бросил на кровать.
— Хочу есть, Маву! Хочу жареного мяса, и лепешек, и каких-нибудь соленых овощей, и орехов!
Маву небольно щелкнул ее по носу:
— Ты что меня не слушаешь, госпожа моя?
Карми смеялась: веселое настроение возвращалось к ней. И Маву вдруг, неожиданно для самого себя, резко, рывком нагнулся над ней, прижимая к постели. Его губы жадно скользнули по ее шее.
Карми замерла.
— Нет, — сказала она холодно.
Если бы голос ее хоть немного дрогнул, если бы не было в нем уверенности и силы, Маву, вероятно, не остановился бы, но внезапная жесткая властность отрезвила хокарэма. Он отпрянул и отвел глаза.
Повисла тяжелая, напряженная тишина.
— Пожалуй, я оденусь, — наконец сказала Карми уже совершенно спокойно.
Маву восстановил частоту пульса, сделав дыхательное упражнение.
— Извини, госпожа, — наконец проговорил он. — Сейчас я буду кормить тебя жареным мясом.
Он вышел за мясом, тут же вернулся, склонился над жаровней.
У Карми язык так и чесался от язвительной просьбы не добавлять к мясу никаких травок. А то ведь есть составы, говорят люди, от которых самая сдержанная женщина может распалиться страстным желанием. Но Карми удержала в себе эти жестокие слова. Затем ей пришла в голову мысль, что, пожалуй, это она должна была извиняться.
— Так это тебя зовут здесь Гелахо из Лорцо? — как ни в чем не бывало спросила она.
— Да, — отозвался Маву, не оборачиваясь. — Собираю травы и продаю лекарства. Наместник знает, что я хокарэм, он думает, я — райи, и помалкивает, но не дает меня в обиду.
— Забавно, — произнесла она. — Значит, это к тебе я шла.
— Тебе нужен травник?
— Да-а, — протянула Карми. — Мне нужно вдовье зелье. Маву повернулся. Карми сидела на кровати скрестив ноги, обтянутые штанами, и без смущения выдержала взгляд Маву, который уставился на ее живот.
— Мясо подгорит, — напомнила она. Маву вернулся к стряпне.
— Вдовье зелье у меня есть, — сказал он. — И если ты мне доверяешь, я сделаю все сам. Хотя, вообще-то, тебе лучше родить.
— Если бы это касалось меня, я бы родила,. — ответила Карми. — Но зелье нужно другой.
— Вот как… — пробормотал Маву.
— Этим летом в Ралло умерла одна девушка, — сказала Карми. — Будь у нее зелье…
— Хокарэми чаще всего и умирают от этого, — отозвался Маву. — Неудачные роды и неудачные выкидыши. В драке огромное пузо — обуза… Вот тебе мясо, ешь. — Он протянул Карми блюдо с аппетитным, хорошо обжаренным куском.
— Так есть у тебя зелье? — спросила Карми, принимая еду. — Где?
Маву встал и показал мешочек на полке.
— Как его применять? — спросила Карми, прожевав кусок мяса.
— Срок
Карми, не отрываясь от еды, выслушала его лекцию. Маву закончил словами:
— Следует избегать зелья, составленного не в Южном Марутту. В Горту вместо красного молочая применяют местную разновидность — от нее можно оглохнуть. В Ирау муку из орешков заменяют «черной пыльцой», отчего действие усиливается, однако женщина после этого находится в помутненном рассудке. Повторное применение чаще всего означает безумие. А северные составы зелья вообще малоэффективны, там лучше употреблять настоянное на панцирном мухоморе и корешках шарха малиновое вино.
— Тебе часто доводится использовать зелье?
Маву оглянулся на жаровню, где готовилась следующая порция мяса.
— Послушай, госпожа моя Сава! Ну неприлично женщине говорить о подобных вещах с мужчиной! Как ты понять не можешь?
— Я теперь не Сава, а хэйми Карми, хэймам же позволено все, — заявила Карми. — Вон тот кусочек уже поджарился, давай его сюда.
Маву подал. Он чувствовал себя неловко. Карми же по мере насыщения становилась все благодушнее и в конце концов откинулась на подушки и заснула.
Маву задумчиво сжевал оставшийся кусочек, задумчиво посмотрел на свою хозяйку.
О том, что в Ралло Маву ждут отказная грамота и деньги, Карми сказала вечером. Маву пожал плечами:
— Что мне до того?
— Ты решил не возвращаться в Ралло?
— А что мне там делать? — отозвался Маву. — Если вспомнить, я заслужил своим ротозейством смерть…
— Да нет, Маву, о чем ты говоришь…
— Я знаю, о чем говорю, — упрямо настаивал Маву. — Я уже дважды допускал промахи. Если в первый раз меня помиловали, то во второй я попросту сбежал. Стенхе же предупредил меня: если я тебя упущу…
— Погоди, Маву, я не совсем понимаю, о чем ты говоришь…
— Ну как же! Разве ты забыла, как однажды в Савитри обхитрила меня, сбежала и какой-то бродяга напал на тебя у водопада? Руттул тогда приказал меня повесить. И был трижды прав! Если б меня повесили тогда, я бы не опозорился, когда догонял тебя на тропе от Интави до озера Праери… Да я просто обязан был покончить с собой!
— О! — сказала Карми. — Не принимай близко к сердцу. Она глянула в окошечко. Время было позднее, а ночь темная. Карми встала с кровати, натянула на себя верхнюю рубаху.
— Куда ты? — оглянулся Маву.
— Во двор, — отозвалась Карми.
— Зачем это?
— Ну… надо, — ответила Карми.
— Что тебе в темень переться? — сказал Маву. — Сходи на горшок, моя баба вынесет.
— Да не бойся, не затеряюсь во дворе, — рассмеялась Карми.
— Я с тобой, посвечу…
— Да? Может быть, ты еще штаны мне поможешь спустить?
Маву проглотил обиду. Проходя за его спиной, Карми подхватила мешочек с вдовьим зельем и выскочила во двор.
Маву скользнул за ней в сени и прислушался к звукам за входной дверью.