Шрифт:
Пролог
21 июня 2015 года, Риверстоун.
Тысячи мыслей яркими, короткими вспышками проносятся в голове одновременно и так быстро, что ни за одну из них не получается ухватиться. Со всех сторон слышны отголоски громкой, весёлой музыки, радостный женский смех, обрывки шумных разговоров, но не чётко, будто бы издалека, словно уши залило водой. Так бывало, когда в детстве, дурачась с братом, я с разбега прыгала с высокого обрыва прямо в озеро в Джаспере. Мир вокруг взрывался оглушительным хлопком,
Вот только сейчас никак не получается выплыть.
Где-то за гранью сознания мгновения превращаются в секунды, становятся минутами, летят дальше, а я продолжаю стоять, не в силах даже переступить через порожек беседки. Глаза на автомате впечатывают в память каждую мелочь: безвольно обмякшие вдоль туловища руки с длинными матово-розовыми ноготками; задранный подол платья; неглубокая ссадина на голени; сломанный каблук на одной из позолоченных босоножек; посеревшее неподвижное лицо; перекошенный от страха или боли рот.
И кровь… Много крови. Тоненькой струйкой она стекает по губам и щеке Мишель, сочится из грубых, рваных порезов на её обнажённой спине, алым ореолом растекается вокруг головы и дальше вниз к пояснице. На груди с левой стороны торчит воткнутый по самую рукоятку охотничий нож.
Мне нельзя ни к чему прикасаться. Да и вряд ли я могу спасти подругу, даже если она каким-то чудом ещё жива. С этой минуты Беседка влюблённых — место преступления. И единственное, что я должна теперь сделать — как можно быстрее вызвать скорую и полицию. Потом найти отца с мамой… И ещё родителей Мишель. Рассказать им о том, что здесь произошло, в секунды разбить их мир вдребезги. Снова. Как уже было семь лет назад.
…Звякнул больничный лифт. Металлические дверцы, подрагивая, разъехались в стороны. В ярко освещённом холле приёмного покоя пахло лекарствами и ещё, едва ощутимо, сыростью.
Я, продолжая сжимать в руке сотовый, неуверенно шагнула вперёд и остановилась. Моргнула, задерживая дыхание, и тут же судорожно выдохнула, как мне показалось — шумно, со свистом. Успела подумать, что всё ещё не верю. Стив не мог… Только не он. В полиции наверняка напутали или…
За полукруглой регистрационной стойкой звонкой трелью взорвался телефон, и служащая, миловидная пожилая блондинка, что-то тихо проговорила в трубку. Нахмурилась, встречаясь со мной глазами:
— Мисс Трупер?
Я спрятала сотовый в карман плаща и кивнула.
Сзади послышались громкие голоса. Из соседнего лифта, наверное служебного, в спешке выскочили два санитара, остановились, помогая третьему вытолкнуть в коридор каталку. На ней, неуклюже свесив окровавленную руку, лежал мой брат.
Я в отчаянии бросилась к нему:
— Стив!
— Мисс! Мисс! Вам туда нельзя! — донеслось мне вслед, но я даже не подумала остановиться. Санитары замешкались, расступились.
— Стив… — подскочив к каталке, я обеими руками схватила пальцы брата, прижала к груди. — Стив…
Землистые веки дрогнули, всегда смеющиеся голубые глаза больше не улыбались.
— Стэйси…
Кто-то схватил меня за предплечье, намереваясь увести, но я только сильнее вцепилась в ладонь брата.
— Кто это… с тобой… сделал?.. — всхлипнула я, заметив, как его лицо, похожее на восковую маску, искривилось в гримасе боли. Машинально наклонилась к нему, телом закрывая Стива от стоявших рядом людей.
— Майк… Осторожно… — успела прочитать по губам я, когда на помощь санитарам пришёл охранник.
— Мисс, вашему брату необходима срочная операция,— он потянул меня в сторону, вынуждая отпустить руку Стива. — Пройдёмте, пожалуйста, со мной. Ваша мать уже едет…
В ушах опять звучит монотонный голос врача. Как семь лет назад, он снова и снова повторяет страшные слова, смысл которых доходит до меня не сразу: Стив не выжил. Нападавший не оставил ему ни единого шанса на спасение. Уже чудо, что его довезли до больницы — слишком большая потеря крови, задеты жизненно важные органы. Мой брат умер прямо на операционном столе.
А теперь Мишель…
Судорожно выдыхаю, ощущая, как ставший ледяным воздух дерёт мне горло, как проникает внутрь, впиваясь миллионом осколков. Потом вдруг оцепенение исчезает, выпускает меня из плена, выбрасывая яростной волной в безжалостную действительность. Медленно отступаю назад, собираясь выбежать из беседки, но в последнюю секунду замечаю, как дрогнули веки Мишель. В мои уши вонзается её обжигающий шёпот:
— Ты… пришла… хорошо… опоздала…
Я бросаюсь к ней, падаю рядом на колени, нахожу пальцами её холодную руку, прижимаю к своей груди.
— Держись! Пожалуйста, только держись! Ты не можешь умереть, слышишь?!
Господи, ну почему она? Почему?! Да, я злилась, может, даже ненавидела Мишель, но никогда не желала ей смерти.
Взгляд выхватывает резную рукоятку ножа, и слова застревают в груди невысказанной болью, смешанной с ужасом. В голове тревожным эхом всплывает весёлый голос жениха, полтора часа назад насмехавшийся над тем, что в платьях подружек невесты, с одинаковыми причёсками мы с Мишель похожи на близняшек. Что, если нас перепутали? Что, если запланированной жертвой на свадьбе сестры должна была стать именно я, а подруга по нелепой случайности оказалась на моём месте?.. Что, если кто-то очень сильно не рад моему возвращению?.. Что, если… Если бы я пришла раньше, возможно, Мишель бы не пострадала. И сейчас на каменном полу в луже крови лежала бы я сама.
— Прости меня… Ты… Я не хотела. Клянусь, не хотела…
Но подруга, кажется, не слышит. Растерянно смотрит сквозь меня куда-то наверх. Сипло, со свистом хрипит:
— Майк… Осторожно… — Зрачки Мишель сливаются с радужкой и превращаются в чёрные бездонные дыры. Посиневшие губы дрожат, искривляясь в слабой улыбке. — Стив… Наконец-то… — Мутный взгляд гаснет, тёмные глаза стекленеют, превращая лицо в безжизненную маску.
— Нет, господи, нет… нет…
Трясущимися руками пытаюсь нащупать пульс. Напрасно — сердце Мишель больше не бьётся.