Карнавал в Венеции
Шрифт:
— Прочь руки!
Ничуть, казалось бы, не обидевшись, юноша продолжал:
— Нет, никто в здравом уме не бросил бы такую женщину.
Кьяра глянула в ярко-голубые глаза юноши, и ей померещилось что-то знакомое, хотя она была уверена, что никогда прежде его не встречала. Внезапно перед ее внутренним взором возник образ отца. У него было более молодое, чем она помнила, лицо без морщин, и он улыбался.
— Расскажи, зачем ты сюда пришла. Поговори со мной, красавица. — Засунув большие пальцы за пояс бледно-голубых бриджей, молодой
Кьяре вдруг стало интересно, и она обратилась к юноше:
— А что делают здесь все эти люди?
— Они все что-нибудь продают. Щенков, цветы, песню. Поскольку она упивается своей властью, такой парад бывает здесь ежедневно. Ей доставляет удовольствие сознавать, что в ее воле подарить или нет им пару цехинов, на которые они надеются.
— А вы зачем пришли? Непохоже, что вам нужны жалкие подачки. На вас посмотреть, так вы скорее плюнете ей в глаза, чем возьмете деньги.
— Да ты, оказывается, не только красива, но и умна. Я прихожу сюда, когда мне нечего делать, и наслаждаюсь зрелищем.
— Мне кажется, вы лукавите. — Кьяра тоже прислонилась к стене, и из-под плаща выглянула ее цветастая юбка.
— Так ты цыганка. Ты прочитала мои мысли?
— В этом нет необходимости. У вас все написано на лице.
Юноша на мгновение нахмурился, а потом снова улыбнулся:
— Ты пришла предсказать Лауре ее судьбу? Это очень легко. — Он рассмеялся, но как-то невесело. — Если ты ей предскажешь, что ночью она окажется в постели по крайней мере с одним мужчиной, ты наверняка не промахнешься.
Кьяра не успела ответить. Дверь открылась, и на пороге снова появился дворецкий.
— Эй, вы, отребье, входите. Но как только вы надоедите синьоре, я вас вышвырну.
Толкаясь и переругиваясь, люди протиснулись в узкую дверь. Но когда подошли Кьяра и молодой человек, дворецкий загородил им дорогу.
— А вам нельзя.
— Хотел бы я посмотреть, кто меня остановит, — взорвался юноша. — Ты?
Не успел лакей опомниться, как молодой человек схватил его за лацканы и прижал к стене. Потом, не говоря ни слова, отпустил дворецкого и, поправив кружевные манжеты, жестом велел Кьяре следовать за ним.
Они поднялись вверх по узким каменным ступеням, миновали строй ливрейных лакеев и оказались в большой, похожей на зал, комнате Лауры Парадини. Из другой двери в комнату хлынула толпа торговцев.
Лаура Парадини, облаченная в пеньюар из розового шелка и кружев, лежала на кушетке посередине комнаты.
Парикмахер все еще колдовал над ее прической. Три элегантно одетых господина сидели рядом, тщетно пытаясь привлечь внимание дамы.
Толпа просителей остановилась поодаль. Хозяйка подзывала одного за другим томным движением руки, и те предлагали свой товар. Лаура либо отсылала их, либо приказывала дворецкому дать
Раскрашенная девица только начала петь, как взгляд Лауры упал на стоявшего рядом с Кьярой молодого человека.
— А он как сюда попал? — прервала Лаура певицу. — Я же приказала больше его не пускать. Выведите его.
Выражение лица Лауры было холодным, надменным, но Кьяра почувствовала слабые, как бы идущие издалека, из давнего времени, токи. Она сосредоточилась, и какой-то образ уже начал складываться, но тут ее кто-то толкнул, и видение исчезло.
Двое лакеев подошли к молодому человеку, но он с улыбкой сбросил их руки и сделал шаг в сторону кушетки.
Кьяра снова почувствовала, что в воздухе витают какие-то эмоции, но не понимала, от кого они исходят.
Лаура встала и приблизилась к молодому человеку, оказавшись с ним лицом к лицу.
Отец. Кьяра так явственно ощущала его присутствие, что даже оглянулась, почти веря в то, что отец стоит у нее за спиной.
— Зачем ты пришел? — Голос Лауры немного дрожал, она не сразу овладела собой.
— Чтобы напомнить о себе. Всем известно, что у вас плохая память, синьора.
— Ошибаешься, Ренцо. Я ничего не забыла.
Кьяра так остро чувствовала настроения этих двух людей, как будто они были ее собственными. Она хотела отойти, но обнаружила, что ее отец все еще незримо присутствует за ее спиной и словно цепью приковал ее к ним.
Сложив на груди руки ладонями вверх, она пробормотала заклинание на цыганском языке, не сознавая, что говорит вслух. Открыв глаза, Кьяра увидела, что Лаура и Ренцо смотрят на нее в недоумении.
— Смотрите-ка. Да это та самая цыганка. Что ты здесь делаешь? — прищурив черные, как шоколад, глаза, изумилась Лаура. — Ты с ними? Что тебе надо?
— Я пришла спросить вас о вашем муже.
— О котором?
— О Марко Парадини. — Кьяра смотрела на Лауру в упор и не заметила, что Ренцо глядит на нее с удивлением.
— А что ты хотела о нем узнать?
— Верно ли, что он умер?
— Да. Но разве твой дар не позволяет тебе это увидеть? В прошлый раз ты все прекрасно увидела.
— Я не все вижу. И не любое видение могу вызвать, — с некоторой холодностью ответила Кьяра. — Но мне надо знать, синьора. Он был сыном Джакомо и родился в первый день февраля 1713 года?
— Кажется, он родился именно в этот день. Да.
У Кьяры будто земля ушла из-под ног.
— Ну, конечно! Как я могла не заметить? У тебя его глаза.
— Не может быть, что он умер, — прошептала Кьяра.
— Тебе нужны деньги? — Лаура жестом подозвала дворецкого и взяла у него кошелек.
— Деньги? — не поняла Кьяра.
— Вот, возьми.
— Мне не нужны ваши деньги. Я хотела отомстить ему за то, что он сделал с моей матерью, с моей сестрой. Разве вы не понимаете? Он отнял у меня все, а теперь… теперь еще и это. — Слезы навернулись ей на глаза.