Карнивора

Лейпек Дин

Марика замерла у двери. Кит выронил задубевшую рукавицу.

— Это оленина? — тихо спросила девочка.

— Ну да, — с недоумением ответила Дора. — Вы же сами видели оленя, которого Тур уложил. Теперь у нас будет мясо на остаток зимы.

Марика кивнула. Кит медленно наклонился и поднял рукавицу с пола.

Дети неловко, будто во сне, разделись, повесили промокшую одежду у очага и ушли к себе в комнату. Дора и Лагит переглянулись и начали накрывать на стол.

— Обед готов, — позвала Дора. Марика и Кит сели на лавку и уставились в плошки

перед собой невидящим взглядом.

— Да что с вами, дети? — не выдержала Дора. — Вы что, не голодные?

Кит молча покачал головой.

— Значит, я зря старалась? — голос Доры набирал силу. Марика невольно сжалась. — Готовила, отбирала для вас лучшие кусочки…

— Дора, — вдруг перебила ее Лагит, до того внимательно наблюдавшая за детьми. — Оставь их в покое. Не хотят есть — и не надо.

— Но ведь все пропадет…

— Не пропадет. Поставим горшок к двери, завтра доедим. Идите к себе дети, если и впрямь ничего не хотите.

* * *

Ночью Марика проснулась от кошмара. Ей снилось, что она снова встретила в Лесу оленя. Он смотрел на нее грустно и слегка качал головой.

— Кит! — шепотом позвала Марика.

— М-м-м?

— Ты спишь?

— Теперь нет, — проворчал он сонно.

— А вдруг мы не правы?

— М?

— Он ведь все равно умер. А мы не хотим есть. Получается, его как будто зря убили.

— Кого?

— Оленя.

— М-м-м.

— Кит?

С соседней кровати донеслось мерное сопение.

Марика еще немного полежала, потом села, нашарила под одеялом носки и надела их. Бесшумно проскользнула в большую комнату и юркнула к входной двери, от которой веяло ночью и морозом. Провела пальцами по полу, пока не наткнулась на глиняный горшок, и медленно понесла его к столу, ощупывая путь ногами. Глаза постепенно привыкли к темноте, она могла различить маленький квадрат окошка и гладкую поверхность стола под ним. Когда Марика ставила горшок, он тихонько стукнул. Марика замерла, прислушалась, но Дора и Лагит крепко спали.

Она осторожно сняла крышку и сунула руку внутрь. Жир застыл и теперь мягко прилипал к пальцам. Марика достала руку и облизнула ее.

Слева появилась бледная тень. Марика повернулась к Киту, но лица в темноте было не разглядеть. Она снова засунула руку и выковыряла из жира что-то, что больше всего походило на кусок мяса.

— Ты будешь? — спросила она шепотом.

— Угу.

Марика протянула ему кусок, потом снова полезла в горшок и отыскала следующий. Они ощупью сели на лавку и принялись есть, и каждому в темноте виделись раскидистые рога и теплая шерсть, и еще глаза, карие и печальные.

Утром Дора обнаружила на столе пустой горшок из-под жаркого и Марику с Китом, уснувших прямо на лавках. Оба оказались ужасно чумазыми, но лица детей были серьезными и спокойными.

Дора тихонько убрала горшок со стола и пошла доить козу.

VI. Горы

Кит хотел путешествовать. Марика и сама

была бы не прочь выбраться за холмы, посмотреть, как живут люди в Аргении — но Кит хотел большего. Его отец был мореплавателем, видел самые разные страны, само его имя, Кристофер, было не аргенским и даже не изульским, а привезенным из дальних заморских земель. И Кит хотел того же. Открывать неизвестное. Холмы… Он бывал за ними, жил там и знал, что ничего интересного за холмами не найти. Нет, Кита манило иное.

Весна уже совсем прогнала зиму: даже в густой чаще снег растаял, зазеленела трава, темные ели пустили молодые побеги. Теперь дети готовы были весь день проводить на улице — Доре с трудом удавалось заставить их помогать по дому. Они убегали в Лес рано утром и возвращались на закате, усталые и голодные. Марика забросила занятия колдовством, хотя в последний год Кейза стала особенно серьезно относиться к ее обучению. Даже Кит больше не сидел над своими книгами, хотя Дора всячески поощряла это его занятие, заставляя не только читать, но и тратить бесценную бумагу на выписывание целых абзацев. Марика, округлив глаза, спрашивала:

— Но зачем? Ведь это уже записано в книге!

— Потом пригодится, — неопределенно отвечала Дора. Впрочем, сам Кит не возражал — возможно, потому что использование бумаги делало его особенным, отличало от Марики, которой не давали ни листочка, кроме как для занятий колдовством. «Зачем тебе?» — спрашивала Дора — как будто Марика могла потратить бумагу на что-то более бесполезное, чем переписывание уже написанного.

Но с приходом тепла Кит перестал заниматься этой бессмыслицей. А когда раскисшая земля высохла, и тропинки в Лесу перестали быть топкими и грязными, он заявил:

— Я хочу отправиться в поход.

Дора доела последнюю ложку каши — разговор проходил за завтраком — и внимательно посмотрела на мальчика:

— И куда бы ты хотел отправиться?

— На ту сторону гор.

Марика изумленно уставилась на Кита. Лагит приподняла тонкие брови.

— Очень хорошо, — невозмутимо похвалила Дора. — И как ты думаешь, сколько дней тебе на это понадобится?

— Думаю, дня три туда, ну и столько же обратно, — уверенно бросил Кит, как делал всегда, когда ему казалось, что взрослые принимают его за равного.

Марика поморщилась. Брови Лагит поднялись еще выше, а Дора поджала губы — возможно, чтобы не улыбнуться.

— Что ж, — сказала она совершенно серьезно, — к такому путешествию надо основательно подготовиться.

— Ты поможешь нам? — с надеждой спросил Кит, чуть растеряв свою уверенность от едва сдерживаемого восторга.

«Нам! — фыркнула про себя Марика. — Он даже не спросил меня, хочу ли я с ним пойти».

Разумеется, Марика хотела пойти. Более того, она не простила бы Кита, если бы тот решил отправиться в поход без нее. Но ведь он мог бы сам быть в этом не настолько уверен! Может, ей надо сказать, что она никуда не пойдет — просто чтобы Киту пришлось хоть немного ее поуговаривать?