Карнивора

Лейпек Дин

Когда дети вернулись, Кейза была в гостях у Доры и Лагит. Беспокойство не покидало ее после разговора с племянницей, и в тот день, когда Марика и Кит должны были оказаться дома, Кейза собралась и отправилась к Доре. Она уже предчувствовала, что дети не вернутся в означенный срок, что их нужно будет искать — а это колдовство совсем не из легких — но на закате дверь хижины распахнулась и вошли они.

Глаза девочки были голубыми, как морозное зимнее небо. Глаза мальчика были черными, как безлунная осенняя ночь.

И

они были Волком и Лисом.

VII. Деревня

Марика понятия не имела, что Кит нашел в той девчонке. Ну волосы у нее отросли до попы, болтались по спине толстой пшеничной косой. Ну глаза были огромные, серо-зеленые, и ресницы взмывали, как крылья ворона, когда та поднимала взгляд. Ну смеялась та, будто шуршал ручеек. Ну и что?!

Девчонку звали Ана, и впервые Кит ее увидел, когда та привела к Доре своего младшего брата с нагноившимся порезом на пальце. Дора порез осмотрела, вскрыла, выдавила гной, наложила мазь, перебинтовала — а Кит все это время таращил глаза на Ану. Даже книгу отложил — Марика редко видела, чтобы Кит сам откладывал книгу. После уговоров Лагит, громкого окрика Доры — да. Но не сам.

А два дня спустя Кит сказал, что хочет сходить в деревню. Он и раньше туда ходил — бегал к Туру Кийри, когда еще увлекался рыбалкой. Видимо, Кит не был «ведьминым ублюдком», а может, нашел способ договориться с мальчишками — во всяком случае, он к деревне отвращения не испытывал. А теперь, после встречи с Аной, и вовсе стал убегать туда каждый день.

Марика делала вид, что не замечает, хоть это и было непросто. В деревню совсем не хотелось — там ее по-прежнему ждали лишь мертвые деревья и чужие люди. Но постоянное отсутствие Кита раздражало еще больше. Она привыкла, что они все делали вместе, обсуждали, спорили, ссорились…

Да и что он нашел в этой Ане?!

Кит возвращался возбужденный, раскрасневшийся. Возвращался все позже и позже — пока наконец Дора не напомнила сердито, что, пока его нет, всю его работу приходится делать кому-то еще — на этих словах Марика недобро посмотрела на Кита. Он, кажется, даже слегка раскаялся и весь следующий день провел дома. Но Кит был сам не свой, не разговаривал с Марикой и делал все бестолково и неумело, будто все позабыл. И утром, когда они набирали воду в роднике, Марика спросила:

— Ты хочешь уйти сегодня?

Кит вскинул темные глаза. Они лихорадочно блестели.

— Да.

Марика кивнула. А потом, подумав, добавила:

— Только я пойду с тобой.

* * *

Деревня пахла плохо — мертвыми деревьями, нечистотой, злобой. Марика не была здесь очень давно — но за это время ничего не изменилось. Разве что она выросла. Стала больше замечать. И больше слышать.

— Смотри-ка, идет. Выродок.

— Т-щ-щ, Корин! Услышат — потом ведьма заколдует.

— Не болтайте глупостей оба! Ведьма лечит!

— Одной рукой лечит, другой — порчу наводит!

— Кто

тебе сказал, дурак?

— Сам дурак!

Марика шла следом за Китом, еле поспевая — тот шагал широко, уверенно, размашисто — и посматривала на стайку мальчишек, устроившихся вокруг колодца посередине улицы. Те следили за ними с Китом, и Марика почти чувствовала на себе эти взгляды: недобрые, внимательные, цепкие.

«Неужели Кит этого не замечает? Или они так смотрят только на меня?»

Кит тем временем свернул за угол, прошел мимо первого дома — и застыл перед следующим, как вкопанный. Марика остановилась рядом и с любопытством взглянула на дом: судя по взгляду Кита, там должно было быть что-то страшно интересное.

Но ничего интересного там не было, дом как дом. Серый от дождей, с покосившейся крышей и резными наличниками — такие стояли по всей деревне. Разве что наличники были чуть наряднее, да крыша поровнее. Но это явно не стоило того, чтобы так пялиться. А Кит пялился.

— Эй, — Марика слегка толкнула его в бок, и Кит подпрыгнул от неожиданности. Покосился и пробормотал:

— Не надо было брать тебя с собой.

Марика согласилась бы с ним несколько мгновений назад — когда взгляды мальчишек жгли спину. Но сейчас, на спокойной тихой улице, она насупилась:

— Почему это?

— Потому, — отрезал Кит и снова уставился на дом.

— Да что ты там высматриваешь? — не выдержала Марика.

Он только тряхнул челкой в ответ. Солнце стояло в зените и припекало — но Кита это, кажется, не смущало. Марика подняла с земли палку и начала рисовать в пыли разные закорючки, придумывая на ходу, что бы они могли значить. Кит не отрывал взгляда от резных наличников.

— Эй, отбросы! — донеслось от угла соседнего дома.

Марика вскинула глаза, Кит обернулся. В конце улицы стояли пятеро мальчишек. Самый мелкий из них был на голову ниже Марики — но зато самый рослый, тот, что их позвал, легко мог завалить молодого бычка, судя по широким плечам и узловатым предплечьям. А ни Кит, ни Марика до бычка не дотягивали. Даже до очень молодого.

Но они были Волком и Лисом. Голубые и темные глаза сощурились одновременно, и слегка сжались кулаки — хотя едва ли они вдвоем могли справиться даже с главарем шайки, не говоря уж о всех пятерых.

— Привет! — раздалось в этот момент от дома — и краем глаза Марика увидела у двери светлое платье, пшеничную косу…

«Вот почему туда смотрел Кит, — догадалась она. — Ждал ее».

Но дальше додумать она не успела — мальчишки шли к ним, медленно, вразвалочку. Потом, много лет спустя, Марика научилась безошибочно распознавать такую походку — сильного, имеющего право. Или считающего, что это право имеет. Но тогда, на узкой деревенской улочке, рядом с настороженным и испуганным Китом, ей было не до рассуждений о силе и праве. Она лишь чувствовала враждебность, исходившую от тех пятерых — и подступающее к горлу бессилие.