Карнивора
Шрифт:
А еще — яблоками и цветами.
Дориан толкнул дверь, и Кит шагнул в тесную каморку.
Этого не могло быть — но на одной из узких коек действительно лежала Марика. Ее глаза были закрыты, однако бледное лицо с лихорадочным румянцем было слишком напряженным для спящей.
— Что с ней? — спросил Кит, склоняясь над постелью.
— Позавчера она пришла сюда под утро, продрогшая насквозь. Вечером у нее начался жар, а вчера она не смогла встать с постели. Ночью начала бредить. Я сказал, что
Кит положил руку на лоб Марики. Ладонь обожгло. Кит взял ее запястье и посчитал пульс.
— Надо звать Мастера Окиэ, — сказал он уверенно, выпрямляясь. — Это воспаление. Если не помочь ей сейчас…
Кит не смог договорить. Ледяные пальцы памяти внезапно сомкнулись на горле и сжали так сильно, что ему стало тяжело дышать.
Он сделал глубокий вздох и повернулся к Дориану.
— Она просила этого не делать, — мягко возразил тот. — И позвать тебя.
— Но что я-то могу сделать?! — с досадой воскликнул Кит. Марика дернулась, не открывая глаз, и тихо застонала.
— Она тяжело больна, — продолжил Кит, понизив голос, но не менее яростно.
Этот Дориан со своими спокойными карими глазами начинал злить его. Неужели тот хотел убить Марику, только чтобы выполнить ее глупую просьбу?!
— Надо позвать Мастера Окиэ, — твердо повторил Кит.
— И тогда, скорее всего, все узнают, что она — девочка, и ее выгонят из школы, — заметил Дориан совершенно ровным голосом.
И только тут Кит обратил внимание. Коротко остриженные волосы, коричневый балахон из грубой шерсти.
— Она учится тут, — тяжело сказал Кит — и сел на вторую постель, закрыв лицо руками.
До сих пор он считал, что Марика зачем-то пришла в школу к нему. Передать важные вести, повидаться с ним — а может, и вовсе поругаться — он не удивился бы любому самому безумному поводу. Но правда была безумнее всего. Она училась здесь. Судя по тому, что они с Дорианом жили в отдельной келье — училась уже достаточно давно. Каждый день Кит, вероятно, встречался с ней — и не знал, что Марика живет здесь, рядом.
Почему она не нашла его сразу, как только пришла сюда?! Почему жила в комнате с этим парнем, который ничем не попытался ей помочь теперь, когда она заболела?!
«Попытался, — поправил в голове голос, почему-то напомнивший Дору. — Он привел тебя».
«Я ничего не умею! — возразил Кит голосу. — Какой от меня толк?»
Но это тоже было неправдой. Он уже начал свое обучение по курсу медицины. Она нравилась Киту куда меньше менталистики — но кое-что он уже знал. Воспалительные процессы, одна из самых частых причин лихорадки. И наиболее легко излечимая. Достаточно убрать причину воспаления, и дальше организму хватит сил восстановиться самостоятельно.
Кит поднялся, шагнул к постели Марики. Ему казалось, он даже на расстоянии чувствовал жар, исходящий от нее, огонь болезни,
«Нужно убрать болезнь, — подумал Кит, протягивая руки над Марикой. — Вытащить ее, вытянуть, уничтожить».
Он прикрыл глаза. Кит никогда этого не делал — никто не допускал начинавших курс до практической медицины — но ему казалось, он знает, что нужно. Жар грел ладони, и Кит мысленно ухватился за него, нащупывая то, что вызвало этот огонь. Он искал нечто опасное, чужеродное, что-то, что не имело к Марике отношения, что не было ею… Ладоням становилось все жарче, Кит понял, что у него получается, но не останавливался, искал дальше, вытягивал из ее тела все, что казалось ему враждебным, лишним…
Внезапно раздался громкий рык, и прямо перед Китом возникла оскаленная пасть Волка. Он вскрикнул, опустил руки и открыл глаза.
В келье было очень тихо. Марика по-прежнему лежала неподвижно, но Киту показалось, что ее дыхание стало ровнее. Он хотел снова померить ее пульс, когда ощутил на руках что-то липкое и влажное. Кит посмотрел на свои ладони — и увидел, что они покрыты толстым слоем густого зеленоватого гноя.
Он пошатнулся, согнулся в проходе между двух коек — и его вырвало.
Долгое, очень долгое время вокруг была только густая, липкая тьма. Она не была пустотой, небытием — нет, тьма обступала Марику со всех сторон, давила, одновременно сковывая движения и побуждая вырваться, спастись. Проснуться.
Когда Марике это наконец удалось, вокруг тоже было темно — потолок кельи был лишь слегка подсвечен сиянием магического шара. Она осторожно вздохнула — воздух оказался свежим, даже, пожалуй, чересчур холодным, но после липкой тьмы это было приятно.
— Я, кажется, перестарался, — слева раздался хруст яблока.
Марика повернула голову — очень медленно, будто заново вспоминая, как нужно это делать. Дор сидел на своей кровати, скрестив ноги, а над его головой висел светящийся шар.
— Хотел проветрить тут, — продолжил между тем Дор. — Но воздух, кажется, не мой конек.
Марика слабо улыбнулась. Управлять стихиями по-настоящему умели только ученики-материалисты, и то не все.
— Спасибо, — сказала она тихо.
— Как ты? — Дор отложил в сторону яблоко — что делал крайне редко — и придвинулся поближе. — Выспалась?
Марика замерла. Воздух в комнате внезапно стал еще холоднее.
— Кит рассказал тебе, — еле слышно пробормотала она наконец пересохшими губами.
— Ты бредила, Маар, — мягко сказал Дор. — А потом валялась в беспамятстве несколько дней. Тут уж можно было ничего и не рассказывать.
Марика отвернулась и с досадой посмотрела на потолок, чувствуя, как щеки заливает жаром.
— Но я и так знал, — добавил Дор.
Она снова повернула голову, на этот раз куда быстрее.
— Как давно?