Карнивора

Лейпек Дин

Высокая фигура ступила в сад из тени школы. Кит шел уверенно и спокойно, размахивая длинными руками, и радостно улыбался. Марика уже видела эту улыбку раньше. Улыбку предвкушения чего-то нового.

Почему она никогда ничему не радуется так?!

— В чем дело, Марика? — весело спросил Кит, подойдя к дереву, под которым она мучилась и изнывала от нетерпения. — Что с твоей рукой?

— Ударила, — пробормотала Марика. — Нечаянно.

Кит рассмеялся. Золотые волосы блестели в теплом свете вечернего солнца.

— Так что ты хотела?

Марика

молчала. Она ведь и сама не знала, чего хочет — как она могла ответить на этот вопрос? Ей казалось, что, может быть, Кит что-то знает или чего-то хочет — хотя с чего бы это? Если бы Кит чего-то хотел, он бы уже давно сказал это или сделал, верно?

И произошло именно то, чего она так боялась — беспокойство внутри разлилось ядовитой волной, сожгло все и оставило лишь отвратительную пустоту.

— Мне нужно идти, Марика, — мягко сказал Кит — и даже слегка наклонился, пытаясь заглянуть ей в глаза. Медовая челка упала ему на лицо, и Кит резко тряхнул головой.

Марика кивнула.

— Утром еще поговорим, — улыбнулся Кит, положив руку ей на плечо — если бы яд не выжег все внутренности, Марика наверняка вздрогнула бы от этого прикосновения. Но она лишь еще раз кивнула.

Марика пришла в себя, когда Кит уже проходил последние деревья, подступавшие к стенам школы.

— Кит! — крикнула она что есть силы.

Он обернулся.

— Ты будешь мне писать?

— Постараюсь! — крикнул он в ответ и махнул на прощание.

И это был конец. Конец всего. И Марика, конечно же, умерла бы прямо там, среди дурацких яблонь, если бы за ее плечом не возник Дор.

— Зачем ты била дерево?

Она обернулась так резко, что чуть не расшибла руку еще раз. И, не зная, что говорит, но чувствуя, что еще чуть-чуть, и никакой Дор не помешает ей умереть, Марика выпалила:

— Поцелуй меня.

Карие глаза Дора расширились, и ладонь выпустила так и не надкушенное яблоко. Он медленно поднял руки, положил Марике на плечи и легонько сжал. Она задрожала. А Дор медленно и четко произнес:

— Нет.

— Пожалуйста, — прошептала Марика.

— Это не то, что тебе сейчас нужно, — так же медленно, подчеркивая каждое слово, возразил Дор.

— А что мне сейчас нужно?! — простонала она.

— Заплакать, — сказал Дор. И его голос звучал так уверенно, что Марика поняла — действительно, ничего другого не остается.

Ведь если ничего сделать нельзя, можно по крайне мере поплакать.

* * *

На восходе у ворот школы — тех ворот, из которых выходили все ученики Кастинии, закончившие свое обучение — собралась большая толпа. Выпускников легко можно было отличить по бледным лицам и лихорадочно блестящим глазам. Из-за этого Марика вполне могла сойти за одного из них — но, в отличие от выпускников, она пока не собиралась никуда уходить.

Она еще не знала, куда ей идти.

Кит подошел к ним с Дором и обоих обнял — но ничто внутри Марики не дрогнуло при этом. Когда ворота закрылись, скрыв из виду уходивших по широкой дороге магов, она спокойно приняла из рук Дора яблоко и заметила:

— Поскорее бы завтрак. Умираю с голоду.

Дор достал из кармана еще одно, надкусил

и ничего не ответил. Но это было нормально. Когда у Дора в руках были яблоки, он не замечал ничего вокруг.

VIII. Дор

Толпа в столовой шумела — ученики громко перекрикивались, стучали ложки, тяжелые скамьи громко скрипели, когда их двигали по неровному каменному полу.

— Дор?

— М?

— Мы были такими же, когда впервые пришли сюда?

Дор отложил яблоко в сторону и задумчиво посмотрел на другой конец столовой.

— Нет, конечно, — наконец уверенно заявил он. — Мы были намного хуже.

Марика хмыкнула. Она проследила за двумя новыми мальчишками, которые осторожно пробирались к свободному месту за столом с полными мисками в руках. Этим двоим ничто не угрожало, потому что дежурный провожал их, оберегая от попыток других мелких хулиганов отобрать еду. Попутно он, очевидно, просвещал их по поводу жизни в школе — когда оба мальчика уселись, дежурный наклонился к ним и что-то шепнул, указав на Марику. Мальчишки как по команде обернулись и удивленно уставились на нее. Марика улыбнулась и помахала им рукой.

Про нее рассказывали всем новеньким. Конечно — единственная девушка-маг была диковинкой даже для необычайной волшебной Кастинии. Про нее ходили легенды, одна другой удивительней — когда Марике с Дором становилось скучно, они подслушивали пару-тройку рассказов.

Она и сама не помнила, в какой момент ее настоящий пол окончательно перестал быть тайной. Какие-то слухи начали ходить аккурат после того самого поединка — кто-то из одноклассников запомнил слова Кита. Да и сама Марика становилась все менее и менее осторожной. Мастера все равно знали, кто она, а Кит и вовсе отказывался обращаться к ней иначе как в женском роде. Однажды после урока к Марике подошел парень из ее класса по анатомии и спросил:

— Это правда, что ты девочка?

Марика настороженно взглянула на него — и наконец решилась:

— Да.

Парень окинул ее придирчивым взглядом.

— Чем докажешь?

— С какой стати мне что-то доказывать? — нахмурилась Марика и тут же почувствовала себя очень неуютно. Мастер Окиэ уже вышел из аудитории, и в ней оставались только ученики — и вскрытый труп. Но последний волновал Марику меньше всего.

— Марика! — раздался голос Кита.

Все обернулись, а она украдкой выдохнула. Голова Кита торчала в щели приоткрытой двери, медовые волосы слабо блестели в тусклом свете ламп, освещавших мертвеца.

— Ты идешь? — спросил он нетерпеливо, окинув ее одноклассников недовольным взглядом — вероятно, и не подозревая, что тем самым обеспечил Марике полную неприкосновенность. С тех пор в Кастинии было два общеизвестных факта: что Маар — это девушка по имени Марика, и что к ней лучше не приставать, если не хочешь иметь дел с Кристофером Тилзи. Об их отношениях первое время тоже ходили слухи. Когда Кит услышал их, он — к некоторому неудовольствию Марики — очень долго и громко хохотал.

Впрочем, она и так знала, с кем именно и как часто встречается Кит. И что предпочитает он исключительно блондинок.