Каролин и Каро
Шрифт:
Он подошел к ней и положил руки не ее плечи:
— Ты будешь великолепна. Ты всех уложишь на лопатки.
Она обняла его, но потом отстранилась:
— Знаешь, Кэтрин бы это не понравилось.
— Не думаю. Она была очень практична. Обаяла бы всех до смерти, только бы спектакль состоялся. Так же, как это делаешь ты.
— Так-так, — Зоэ позвонила Стивену домой в этот вечер. — Как у вас все движется?
— Как какой-то сон, — ответила Каро. — У нас уже есть звукорежиссер, осветитель, парень, который
— Хорошо. Думаю, эту сумасшедшую затею ты оплатишь из своих сбережений от “Бруклина”?
— Частично.
— Давай я помогу тебе оплатить театр. Я уже позвонила его хозяину. Что вы будете делать, если все сложится неудачно? Я-то не пропаду, без денег все равно не останусь.
— Зоэ, — выдохнула Каро, ей стало трудно говорить от набежавших слез.
Вскоре Бартон пригласил дочь на ланч в “Зеленую таверну”. Вначале их разговор не складывался. Они давно не виделись, трудно было выбрать одну тему среди водоворота мыслей, поэтому они молчали.
— Ну, как движется твой проект? — наконец спросил отец.
— Мы почти готовы. Нам сейчас нужна только реклама. Кажется, я сама скоро повешу на себя плакаты и стану женщиной-бутербродом.
— Ну, думаю, это лишнее. Я помогу тебе оплатить рекламу.
— Но это совсем необязательно, — проговорила удивленная Каро.
— Ты моя дочь, так что не учи своего отца, что обязательно, а что нет. — Он улыбнулся. — Я слышал, что одна хорошенькая девчонка чертовски хорошо играет Кэтрин Мэнсфилд.
За день до премьеры Каро обошла театр, где ей предстояло выступать. Вошла, села в пустое кресло. Завтра вечером уже кто-то сядет сюда.
Она вспомнила другой зал, другой вечер.
В тебе нет ни искорки таланта…
Она снова обошла театр и остановилась возле плаката. Мир тесен — гласил он. И ниже — портрет Кэтрин Мэнсфилд, умной, жестокой, отрешенной от этого мира женщины. Каро напомнила себе, что это должен быть вечер именно Кэтрин Мэнсфилд, а не ее. Каро Эндрюс здесь совершенно не важна, она всего лишь актриса, играющая свою роль.
Спектакль прошел с овациями. Каро выходила для поклона шесть раз. Со всех сторон сыпались поздравления — от распорядителя, звукорежиссера, осветителя сцены. Все поддались этой эйфории. Вложенные деньги начали возвращаться.
Каро со Стивеном просидели до самого утра в маленькой кофейне. Едва расположившись, он протянул ей подарок в изящной упаковке.
Каро развернула ее. За стеклом рамки на белом фоне лежало подлинное письмо Кэтрин Мэнсфилд, с датой — 1918.
Она осторожно провела рукой по стеклу. Словно какой-то знакомый ангел задел ее своим крылом.
— Я сохраню его на всю жизнь, — сказала она.
Дома она поместила это письмо рядом с тем медальоном, что подарил ей Тристан.
Отклики прессы были великолепны. “Тайме” назвала выступление Каро “гипнотическим”. “Пост”
— Почему Кэтрин Мэнсфилд? — задавали ей вопрос все без исключения репортеры.
— Она нравится мне как писатель, — отвечала Каро. — И то, что она постоянно переделывала свою жизнь.
— А вы поступаете так же? — особенно настаивал один репортер.
Каро пару секунд молчала. Ей вспомнились дороги, по которым она прошла, начиная с ангелочка на облаке с рулоном туалетной бумаги до ванной комнаты отеля с неподвижным телом Тристана на полу.
— Иначе жизнь потеряет всякий смысл, — нашла она ответ. — Вы не согласны?
На второй неделе показа на спектакль пришли Бартон, Мэг и Адам. Это оказалось не лучшее ее выступление — она очень волновалась, зная, что отец смотрит на нее, а его оценка будет жесткой. После спектакля они поднялись к ней и сказали, как замечательно она играла.
Бартон взял ее за руки:
— Я очень горжусь тобой, Каро.
— Это лучшее из всего, что ты сделала, — обняла ее Мэг. — Как мы могли так долго с тобой не видеться?
Адам инспектировал все коробочки и флакончики на ее гримерном столе:
— Как ты думаешь, мне пойдут черные волосы?
Каро лишь улыбалась им всем.
Первый сезон уже заканчивался. Никто не сомневался, что возрождение спектакля неминуемо.
Однажды после дневного показа за кулисами появился Стивен.
— Все, наши гастроли полностью расписаны на лето. Мы объедем все Восточное побережье. — Чмокнув Каро, он добавил: — И это только начало.
Каролин
Она вдруг почувствовала, как ее жизнь возрождается. Во всем виделось только начало. Она снова решила стать собой, не мамочкой Александра, а прежней Каролин.
Но что же придумать сейчас? Чем заняться?
Может быть, предложить Трине партнерство в “Тесном мирке”? Она могла бы вложить туда всю энергию, которая распирала ее. Что, если они с Триной начнут скупать на аукционах старые кукольные домики, игрушечную посуду и мебель и устроят свой музей таких миниатюрных предметов?
А может, ей следует плюнуть на кукол и начать посещать вечерние курсы и выучиться на архитектора, ей же хотелось этого с самого детства.
Каролин видела, как распускается ее цветок. И совсем не важно, что она еще не выбрала путь, по которому пойдет дальше.
Поздно вечером в воскресенье позвонила Зоэ. Наутро Каролин пошла в “Тесный мирок”. Подойдя к прилавку, она обняла Трину:
— Прости, Трина, я лечу в Калифорнию. Мама умирает.
Зоэ прилетела только на заключительный спектакль за два часа до начала. Каро собиралась встретить мать в аэропорту и сразу отвезти в театр, но Зоэ прикрикнула на нее чуть ли в ярости: