Каролин и Каро
Шрифт:
— Ты что, сошла с ума? Тебе следует гримироваться перед шоу, сосредоточиться и все прочее, а не толкаться в автомобильных пробках. Я непременно буду на месте вовремя, и ты уж, пожалуйста, покажи мне все, на что ты способна.
Каро, выйдя на сцену, поискала Зоэ взглядом, но та словно утонула в море других лиц в зрительном зале. Кэтрин произнесла первую хлесткую и шокирующую фразу. Тут же раздался смех. Звенящий, теплый смех Зоэ. Свой последний спектакль Каро отыграла как никогда. Это был лучший спектакль в
Зоэ зашла к ней в гримерную.
— Моя милая! Я так горжусь тобой! Это был самый чудесный вечер в моей жизни!
Но Каро не услышала этих слов. Она смотрела на мать. Перед ней стояла хрупкая, белая как мел старушка. Она поняла, почему Зоэ не прилетела на “Дерево, растущее в Бруклине”. Каро поняла, что с самого начала догадывалась.
Она сжала иссохшую руку матери.
— Почему ты мне не сказала?
Часть шестая ТО, ЧТО БЫЛО ВСЕГДА
Каролин
Они вышли из кабинета врача.
— Всего хорошего. — Зоэ тепло попрощалась с регистраторшей. — Тебе очень идет новая стрижка, Ивонна.
Девушка просияла.
Каролин надеялась, что в холле ей станет получше, но напрасно. Она по-прежнему жадно хватала ртом воздух. Красные точки вспыхивали перед глазами.
В уголке она отыскала взглядом стул, опустилась на него, сжала голову руками, которые были холодны как лед.
Зоэ встревоженно склонилась над ней.
— Тебе нехорошо, дорогая? Может, нам стоит вернуться и попросить доктора заняться тобой?
— Нет. — Каролин заставила себя встать. Стыд жег ее. Она обняла мать.
— Прости. Такое больше не повторится. — Но в ушах ее все равно звучали слова доктора:
— Полгода… от силы год…
Они направились к выходу. Зоэ на полшага впереди, с легкой улыбкой на губах.
— Как там, у Марка Твена? — спросила она. — Слухи о моей кончине сильно преувеличены. Я жалею, что подвергла тебя такому испытанию, дорогая…
У Каролин сжалось горло. Она смотрела на мать — та беспечно улыбалась. Конечно, Зоэ притворяется. Невозможно поверить, что она так легко восприняла предсказание доктора. “Полгода… от силы год…”
— Хотя, разумеется, слышать подобное неприятно. Даже как-то тоскливо, — продолжала Зоэ. — Все эти доктора заведомые паникеры. А в придачу еще и зануды.
Она перехватила взгляд Каролин и рассердилась.
— Не хочу, чтобы ты так на меня смотрела. К лету я буду в полном порядке. Почему бы нам не поехать куда-нибудь? Что скажешь насчет Греции? Хочу показать Александру тамошние амфитеатры.
Каролин молча кивнула.
— Я позвоню в туристическое агентство, чтобы нам забронировали тур. А пока возвращайся в Нью-Йорк и спокойно живи, как жила.
На какой-то момент Каролин представила, что может вернуться к прежней жизни, открывать по утрам для первого
— Нет, — заявила она как можно убедительнее. — Я уже успела забыть, как хороша Калифорния после холодного Нью-Йорка. Я слетаю на пару дней туда-обратно, улажу кое-какие дела, а потом мы заживем здесь вместе.
— Тебя слушать смешно, — фыркнула Зоэ. — Я не позволю тебе сидеть возле меня. Так поступают только дураки, а они все вымерли еще в прошлом веке. Подобная чепуха напрочь устарела. Она пахнет нафталином.
От того, что Каролин приняла решение, ей стало немного легче. Она даже смогла улыбнуться.
— Но я не иду ни на какие жертвы. Честно говоря, я все равно собиралась смотаться из Нью-Йорка рано или поздно. Этот город выжигает душу. Я с удовольствием поживу в Калифорнии. И Александру здесь, несомненно, понравится, — поспешила добавить Каролин.
Зоэ с подозрением посмотрела на дочь:
— Значит, твоя идея о переезде со мной не связана?
— Нет, конечно, — легко соврала Каролин. — Я очень хочу сюда переехать. Пожалуйста, не возражай.
Зоэ комично закатила глаза.
— Вот как оно бывает! Мы все еще считаем их детьми, а они уже взрослые.
— Угадай, миленький, что я скажу! Нам придется немножко пожить в Калифорнии.
Александра такая перспектива не обрадовала.
— Зачем?
— Потому что там лучше, чем здесь, — туманно ответила Каролин.
Она уже почти убедила себя, что именно в этом истинная причина ее решения. Едва она закрывала глаза, как ей виделся бассейн с голубой водой или дождь, омывающий пальмовые листья или пестрый ряд живописных лавочек в Брентвуде.
Александр расплакался:
— Нет-нет, я не хочу…
Каролин усадила его себе на колени, утерла ему слезы и стала рассказывать про Калифорнию.
— Я впервые попала туда, когда мне было семь лет. Мы с твоей бабушкой каждое утро отправлялись на поиски приключений. Так она говорила — и не обманывала. Везде нас ждали приключения — не страшные, но интересные. А однажды мы ехали долго-долго по дороге среди рощ апельсиновых деревьев. И вдруг я увидела впереди огромную гору со снеговой шапкой.
Александр, догадавшись, радостно хлопнул в ладоши.
— Диснейленд!
— Правильно, Диснейленд. И мы поднимались на эту гору — Маттерхорн она называется. И там Зоэ потеряла свой ярко-красный шарф. Его просто сдуло ветром у нее с шеи, и он улетел в пропасть. И так долго летел по воздуху, словно красивая птица. И вроде бы помахал нам на прощание, Каролин изобразила руками, как улетал шарф Зоэ, и малыш рассмеялся.
— Может быть, он там до сих пор лежит на дне пропасти. Может быть, мы отыщем его, когда приедем в Диснейленд. Вернем шарф бабушке, и она обрадуется.