Каролина
Шрифт:
Я запомню этот взгляд навсегда.
Понимаю, мне нужно приступать к делу, но не могу перестать смотреть на Нолана. Я убила его. Что мне сделают, если все вскроется? Накажут? Снова отправят в комнату, от которой у меня сводит все тело?
Нет. Я не могу попасться.
Наконец отрываю взгляд от Нолана, и подхожу к Обри. Она без сознания. Отправляюсь к двери и выглядываю наружу. Киры нет. Какого?.. Куда она делась?
Снова вхожу внутрь и пытаюсь разбудить Обри. Она не реагирует. Обернувшись, смотрю на хаос, что творится в кабинете. Перевожу взгляд на Нолана. Жутко подходить к нему, но выбора-то у меня нет. И никогда не
Дотащить – дотащила, но в сам шкаф погрузить его удалось далеко не с первой попытки. Руки и ноги постоянно вываливались и тянули тело за собой. Нолан выпадал трижды. В итоге я все же посадила его и толкнула конечности в шкаф, закрыла дверцу и отошла как можно дальше, рухнула в противоположном углу.
Тело трясет и зуб на зуб не попадает. Умом я осознаю, что у меня нет времени на посиделки, нужно привести все в порядок и идти на обучение. Его нельзя пропускать. Это не останется незамеченным, нас будут искать и обязательно найдут.
Мысли о комнате ужаса и о кресле подняли меня с пола, и я стала вытирать кровь и смывать все это в раковине. Я терла с остервенением, а когда закончила, Обри зашевелилась. Я стояла и смотрела на то, как она села и схватилась за голову.
Могла бы и раньше прийти в себя.
– Обри, смывай с себя кровь, переодевайся и уходим.
Она встала не с первой попытки и пожаловать на головокружение, но мне было ее не жаль. Лучше бы я валялась на ее месте, а она укомплектовывала труп Нолана.
Я убила человека.
Меня снова затошнило, но я сдержалась и старалась успокоить себя. Пальцы продолжали дрожать, чтобы я ни делала. Переодевшись, я решила спрятать окровавленные предметы, тряпку и прочие мелочи в сумку Нолана, открыла ее, пока Обри смывала с себя кровь. Я залезла в сумку и стала там наглым образом ковыряться. Нолану уже плевать на это. А мне плевать на него. Да-да, мне должно быть безразлично на него.
Я достала странную мягкую книжку размером с ладонь, открыла замок, но эта оказалась не книжка. Внутри были какие-то бумажки, плотнее обычных, с рисунками и цифрами. Но не они привлекли мое пристальное внимание, а картинка. На ней была изображена женщина, она улыбалась, а на руках держала маленького ребенка. Вроде это был мальчик или не очень симпатичная девочка. А рядом с женщиной стояла девочка постарше и махала рукой. Я перевернула картинку и увидела надпись «Лучшему мужу и отцу». Я снова посмотрела на шкаф. Лучший муж и отец больше не вернется к своей семье. Я перевела внимание на картинку, за людьми стоял дом, а по бокам была зелень. Деревья и трава, подобное я видела в учебниках. Провела по ним пальцами и закинула картинку в сумку, а сверху тряпье, которым отмывала пол. Ворованный ключ положила в карман брюк. Теперь он нам нужен еще больше.
Через пару минут мы с Обри вышли из кабинета, где происходило все самое интересное на ферме. От влюбленности, до убийства. От секса, до сокрытия преступления.
Мы даже не успели зайти в свой отсек, пришлось, ускорив шаг, идти в аудиторию. Там заняли свои места, жаль, что мы сидели далеко друг от друга, обсудить все не было ни малейшего варианта. Я нашла взглядом Киру, но вот она на меня не смотрела, уткнувшись взглядом в трибуну, за которой еще никого не было. Я могу понять причину
В аудиторию вошел доктор Миллиган. Он никогда не улыбался. Тут в принципе это было не принято. Единственный, кто дарил нам улыбки и получал их в ответ, был Нолан. Улыбка его не привела к хорошему финалу. Мне жаль его детей. И жену тоже немного жаль. Но еще больше мне жаль себя.
– Каролины, сегодня мы повторим уже пройденное, я буду задавать вопросы, а вы отвечать. Надеюсь, что заново учебную программу проходить нам не придется.
Для чего мы учим историю? Вслух я этого не спросила, ведь вопросам тут не место. Только подчинение, обучение, обследование, а ради чего все это – да черт его знает.
Миллиган пересчитал нас. Пятьдесят три девушки. Но счет по номерам закончился на сто пятой. Где остальные пятьдесят две? Что с ними случилось? Или есть другая ферма, где живут такие же, как и мы, Каролины. У нас у всех одно имя, данное нам кем-то. Вместо фамилий имена дополнены цифрой. Но нам – Обри, Лине, Кире, Сиере и мне дал имена Нолан, так он показывал нам, что мы нечто большее, не обычные Каролины, особенные. Важные для него.
– Каролина пятнадцать, расскажи нам, что случилось с миром, и почему мы теперь живем на ферме?
– Ядерный взрыв.
– Так, может, ты расскажешь более подробно?
– Война между тремя странами закончилась ядерными ударами. Теперь мы живем на ферме, чтобы человечество выжило.
Миллиган утвердительно кивает, а я заслушавшись в ответ понимаю, что тут и ответа нет. Когда произошла катастрофа? Этого нам не говорили. Что за страны? Неизвестно. Как наша жизнь на ферме помогает выживанию человечества? Непонятно.
– Молодец, Каролина пятнадцать. А теперь Каролина тридцать три расскажет нам часть истории, о которой мы говорили на прошлой неделе.
Каролина тридцать три самая высокая из всех нас, на физической подготовке стоит первой, выпрямилась и начала свой рассказ:
– На прошлой неделе мы говорили о том, что мировая экономика в наше время шаткая. Нет общин, которые мирно соседничают друг с другом. Даже если ведутся торговые отношения, то это все больше на угрозах, нежели на дипломатии. Но мы изучаем политологию, чтобы понимать отличие варварства от правильного подхода.
– Зачем? – спросила я, прежде чем успела прикусить язык.
Я слишком сконцентрировалась на ответе Каролины, лишь бы не думать о теле Нолана, которое лежало в неестественной позе, закрытое в шкафу.
Он мертв и убила его я. Гадство.
Этот день не может стать еще хуже.
– Что – зачем? – раздраженно спрашивает доктор.
Мало того, что я задала вопрос, так я еще и позволения на это не получила.
– Зачем мы учим это? Для чего? Какая цель знаний о том, чего мы никогда не увидим? – я спрашивала это, в надежде получить хотя бы крошку информации. Казалось, что из-за изобилия вопросов я начинала терять рассудок. Остальные Каролины сидели так тихо, что я услышала тяжелый вдох доктора.