Карт-Бланш для Синей Бороды
Шрифт:
Я продолжала стоять столбом, ничего не видя перед собой. Граф ни словом не выдал, что узнал меня — разве не на это я надеялась? Но почему же тогда ощутила такое сильное разочарование? Разве я ждала извинений? Нет. Тогда почему?..
Констанца и Анна присоединились к нам, и их кавалеры долго не покидали нас, рассыпаясь в комплиментах. Матушка принимала их восторги по поводу обеих дочерей со спокойным достоинством, как и полагалось почтенной вдове, но когда молодые люди покинули нас, не преминула заметить:
— Все рыцари сейчас так
— Мама, ты ничего не понимаешь, — возразила Констанца, стреляя глазами. Надо сказать, получалось это у нее отменно — как будто сполохи голубых искр рассыпались из-под ресниц. — Сейчас в моде изысканность, а не грубая сила. А папочке понравился бы милорд граф — вот где ни капли изящества и утонченности.
— Танцует он очень изящно, — возразила Анна. — Правда, Бланш?
— А? — я посмотрела на сестру, словно только что проснулась.
— Граф хорошо танцует, верно? — повторила Анна. — На что это ты смотришь?
— Похоже, Бланш все еще под впечатлением от танца, — промурлыкала матушка, подталкивая меня локтем.
— Не знаю, — упорствовала Констанца, — по мне — нет здесь человека, более отвратительного, чем граф. По сравнению с ним меркнет даже леди Пьюбери, а у нее бородавки по всему лицу.
— Нельзя так говорить, — осадила ее матушка.
Но Констанцу было не унять:
— Но он бородатый, мама! Это неприлично!
— Ну и глупа же ты, Констанца, — вздохнула Анна. — Король тоже носит бороду, если тебе известно.
— Ой, можно подумать, ты видела короля! — не осталась в долгу Констанца.
— Тише! — шикнула на них матушка. — Сейчас объявят королеву бала.
[1] Бальи — звание судьи на бретонский манер
12
Мои сестры захлопали в ладоши, как и все барышни в зале. Я тоже захлопала, потому что даже зная, что титул королевы бала мне не грозит, волнение и надежда все равно охватили мою душу. Наверное, не было сегодня ни одной девушки, которая не возмечтала бы о чуде — о чуде мечтали даже дурнушки, даже те, кто прекрасно понимал свою ничтожность.
Распорядитель от имени графа поблагодарил всех гостей, почтивших своим присутствием праздник, и объявил, что на правах хозяина господин де Конмор выберет королеву сегодняшнего вечера, вручив ей, по обычаю, веточку плюща.
Музыканты заиграли нечто нежное и мелодичное, и граф де Конмор взял у распорядителя бала заветную для всех девушек награду — ветку плюща, прикрепленную к серебряной булавке. Сама по себе булавка была дорогой вещицей, а вкупе с титулом первой красавицы, полученным от самого господина Ренна, подарок обещал стать бесценным.
Матушки, тетушки и бабушки тут же вытолкнули вперед своих юных дочерей, племянниц и внучек, и даже нас троих матушка выставила в одну линию перед собой. Я видела,
Граф медленно шел вдоль двух шеренг разнаряженных юных леди, и его приближение заставляло девичьи лица светиться от радостной надежды. Когда он проходил мимо, на розовые от волнения мордашки набегала тень разочарования.
— Боже, он идет к нам! — прошептала Анна, и матушка ущипнула ее, чтобы молчала и улыбалась.
А граф и в самом деле направлялся к нам, и смотрел в мою сторону. Я сморгнула, чтобы избавиться от наваждения, но ничего не изменилось — пристальный взгляд графа словно пригвоздил меня, лишив возможности двигаться.
— Спины ровнее! Держите ровнее спины! — шептала нам матушка.
Я почти не слышала ее слов. А почему бы графу не сделать королевой бала меня? Нет, я вряд ли понравилась ему больше остальных, но… он целовал меня. Значит, признал мою миловидность. И такой жест был бы извинением за то оскорбление, что он мне нанес, и благодарностью за спасенные праздничные лакомства.
И если вот сейчас… сейчас…
Граф приблизился, и дамы в зале приглушенно загомонили, потому что его намерения теперь были более чем очевидны. Я и сестры поклонились ему одновременно — сказалась матушкина школа, которая во всем любила четкость и порядок. Но если сестры склонили головы, как и подобало благовоспитанным леди, то я не смогла оторвать глаз от графа. Он тоже смотрел только на меня — теперь не могло быть ошибки. Я почувствовала себя абсолютно, неимоверно счастливой и улыбнулась ему.
Он выдержал паузу, а потом с поклоном протянул веточку плюща Констанце. Та не смогла ее взять — так сильно у нее тряслись руки. Под бравурные звуки оркестра и аплодисменты матушка проворно выхватила у графа серебряную булавку и приколола к платью Констанцы.
— Благодарю, милорд, — сказала она, потому что Констанца только шевелила губами, не в силах произнести ни звука. — Моя дочь — признанная красавица Ренна! Ваше отличие — огромная честь для нашей семьи.
Он снова поклонился и оставил нас, даже не заговорив с Констанцей, которую сразу окружили с поздравлениями. Ее тормошили, как куклу, а она стояла вся пунцовая, не веря свалившейся удаче. Наверное, только я смотрела не на нее, а на графа. Уходя, он оглянулся через плечо, и наши взгляды опять встретились.
«Зачем же вы так поступили?» — мысленно спросила я.
Несмотря на разочарование, я удержала улыбку, но теперь даже не замечала ее — лицо мое словно застыло. Я тщетно пыталась прочитать в глазах графа ответ, но легче было бы прочитать надписи на древних плитах эльфийских камней.
Наверное, он просто посмеялся надо мной. Решил, что шоколадница недостойна быть признана королевой.
Все это я осознавала, не в силах двинуться с места. А меня толкали со всех сторон, потому что важные леди и юные барышни спешили поздравить Констанцу… или позавидовать ей.