Карт-Бланш для Синей Бороды
Шрифт:
— Мы с тобой были хорошими друзьями в детстве, и сейчас я была рада твоему возвращению… Но если ты будешь оскорблять моего жениха, я — клянусь! — никогда больше не заговорю с тобой.
Не дожидаясь ответа, я почти бегом преодолела улицу, выйдя к графскому дому. Реджинальд догнал меня и преградил дорогу.
— Не сердись, Бланш, — попросил он. — Я сам не знаю, что молотит мой проклятый язык! Но у меня в голове что-то разладилось, когда я узнал о твоей свадьбе.
— Как бы то ни было, это моя свадьба.
— Жестоко ты со мной, — только и ответил он.
Я почувствовала угрызения совести. Это же Реджи — мой товарищ по детским играм, мой бывший сосед, мы выросли вместе, когда-то у нас не было секретов друг от друга. Почему же сейчас между нами такая пропасть?
— Нет, не жестока, — сказала я через силу.
— Как же это назвать? — Реджи раскинул руки, ожидая ответа.
— Я ничего тебе не обещала Реджинальд. Ничего у тебя не просила. В чем ты меня обвиняешь? Чего требуешь, если я уже дала тебе ответы на все вопросы?
— Но как же мы, Бланш? Ты пожертвуешь нашим счастьем в угоду своим… сестрам?
Он явно собирался сказать о Констанце и Анне что-то нелицеприятное, но вовремя сдержался, но я все равно вспылила:
— Неужели ты не понимаешь, Реджи, что нас нет? Когда-то мы были детьми, мы жили в другом мире — в мире наших фантазий. Но сейчас все иначе. В жизни не место сказкам, и детские поцелуи не идут в счет, когда у твоих сестер за душой ни гроша, и какими бы они ни были раскрасавицами, господа рыцари, вроде тебя, не посмотрят ни на лицо, ни на душу, а будут интересоваться размером приданого!
— Так все из-за денег? Бланш, если бы ты подождала чуть-чуть…
— Реджи, нет! Ты все не так понял!
— Ну так объясни, — сказал он тихо, приближаясь ко мне вплотную, — постараемся понять друг друга.
— Нам очень повезло, Реджи, что граф проявил внимание к нам. Я обязана позаботиться о Констанце и Анне. Ты не знаешь, но папа перед смертью очень сильно болел. Мы растратили все приданое на его лечение. Мы говорили, что доктор Мороу лечит бесплатно, но папа все равно обо всем догадывался, и очень переживал. Перед смертью он говорил маме, что и на том свете его душа не найдет покоя, потому что он обокрал своих дочерей. Я подслушала разговор, и до сих пор не могу забыть. Поэтому я обязана выйти замуж за графа, если появилась возможность успокоить папину душу. Даже надрываясь в лавке господина Маффино, я и за три года не соберу столько, сколько мои сестры могут получить сейчас. И матушка тоже.
Несколько секунд Реджи смотрел на меня, а потом сказал:
— Ты — самое доброе и нежное существо на свете, Бланш. Я не стану тебе мешать, только прошу — не отталкивай меня. Наша встреча не очень-то задалась, но я постараюсь все исправить. Мы ведь когда-то были хорошими друзьями, верно? Верно?
Он спрашивал это, пока я не засмеялась и не кивнула.
— Вот и славно, постараемся остаться ими. Для меня это очень важно.
Я снова кивнула
— Почему ты идешь через черный ход? — тут же спросил Реджи. — Ты теперь миледи де Конмор, это твой дом.
— Еще не миледи, — сказала я. — Не болтай чепухи, если хочешь по-прежнему оставаться моим другом.
Дернув нить колокольчика, я терпеливо ждала, пока мне откроют, хотя раньше, когда приносила заказанные сладости, всегда заходила, не спрашивая разрешения. По ту сторону раздались шаги, а потом дверь распахнулась. Открыл рыжий Пеле, слуга графа. Я бы предпочла увидеть горничную леди Чендлей или повариху, но судьба распорядилась иначе.
— Какой сюрприз, леди Бланш, — Пеле посторонился, приглашая войти.
Но я осталась за порогом, лишь протянула слуге графа сундучок.
— Передайте, пожалуйста, милорду мой подарок.
— Подарок? — слуга принял сундучок, с интересом посматривая то на меня, то на Реджи, который топтался за моей спиной.
— В Ренне есть обычай, что жених и невеста обмениваются обручальными подарками, — пояснила я, — милорд уже преподнес подарок мне, теперь моя очередь.
— Почему бы вам не войти и не подарить его самой? — предложил Пепе. — Я вас провожу.
— Нет, передайте подарок вы, я не хочу беспокоить милорда в такой поздний час, — торопливо сказала я, пряча руки под накидку. Присутствие Реджи за спиной смущало, но даже если бы его не было, я не осмелилась бы преподнести подарок графу лично.
— Вы и не побеспокоите, — заявил Пепе с апломбом старого слуги, знающего все повадки своего хозяина.
— Нет, нет, я не осмелюсь, — я отступила на шаг и наступила Реджи на ногу.
Эта неловкость заставила меня смутиться окончательно.
— Скажите милорду, что я испекла монастырскую коврижку, — сказала я так, словно за мной гнались все королевские гончие. — Она поддержит его силы перед свадебным постом! Всего доброго, господин Пепе! Спокойной ночи!
Реджи едва успел податься в сторону, чтобы мы с ним не столкнулись — так стремительно я бросилась обратно на улицу со внутреннего двора.
— И вам доброй ночи, миледи! — крикнул Пепе.
Мне показалось, что он засмеялся.
30
Стоя у окна, Ален увидел, как на улице показались две фигуры, запорошенные снегом. Одну из них он узнал сразу, и сердце дрогнуло. А он уже и забыл, что его сердце умеет трепетать.
Бланш Авердин пришла.
Зачем бы? Ведь они расстались лишь сегодня утром. Уже передумала?
А вот следом за Бланш шел его новый посыльный — Реджинальд Оуэн. Судя по всему, пришли они вместе, и содержательно беседовали, пока шли. Потому что вдруг остановились, и Бланш, прижимая к груди какую-то коробку, начала с жаром что-то говорить. В свете фонарей он не видел ее лица, но всей душой почувствовал ее волнение, хотя и следил за ней на расстоянии. Что же они обсуждают там, с этим молокососом?