Карта и территория (La carte et le territoire)
Шрифт:
12
По обе стороны крытого входа в особняк Жан-Пьера Перно стояли на страже вандейские крестьяне, вооруженные вилами. Джед протянул одному из них распечатанное приглашение и вошел в мощенный брусчаткой квадратный двор, освещенный факелами. Человек десять гостей направлялись к двум распахнутым дверям, ведущим в залы приемов. В вельветовых штанах и куртке из симпатекса, купленной в СА, Джед чувствовал себя ужасно underdressed: все женщины тут были в длинных платьях, мужчины по большей части в смокингах. В двух шагах впереди себя он заметил Жюльена Леперса в сопровождении потрясающей негритянки, выше его на целую голову; на ней было переливающееся белое платье в пол с золотистой отделкой и глубоким, до самой попы, вырезом сзади; свет факелов отбрасывал шаловливые блики на ее обнаженную спину. Массовик-затейник, в любимом смокинге, который он всегда надевал на специальные передачи «для высших школ», иначе говоря, в своей спецовке, был поглощен
Гостевая зона состояла из четырех следующих друг за другом просторных салонов с восьмиметровыми по меньшей мере потолками. Джед никогда еще не видел такой гигантской квартиры; он и не подозревал, что такие гигантские квартиры бывают на свете. Возможно, кстати, внезапно осенило его, это лишь жалкая каморка по сравнению с резиденциями покупателей его картин. Гостей тут было сотни две-три, и завывание волынок постепенно потонуло в гуле голосов. Джед испугался, что ему сейчас станет дурно, и, опершись на столик фуршетной линии с продуктами из Оверни, взял ассорти из копченой колбасы с лагийольским сыром на шпажках и бокал сен-пурсена. Мощный торфяной запах сыра слегка привел его в чувство, он залпом допил вино, попросил еще один бокал и снова начал продираться сквозь толпу. Ему стало жарко, надо было оставить куртку в гардеробе, она уж совсем никак не вязалась с дресс-кодом, посетовал он, все мужчины нарядились в вечерние костюмы, все без исключения, с отчаянием повторил он себе, и в это мгновение столкнулся с Пьером Бельмаром* в брюках из синего тергаля с зеленым отливом и белой рубашке с жабо, покрытой жирными пятнами. Брюки держались на широких подтяжках цветов американского флага. Джед, любезно протянув руку французскому королю телепокупок, которую тот с изумлением пожал, продолжил свой путь, слегка успокоившись.
* Пьер Бельмар (род. 1929) – французский писатель, радио- и телеведущий, актер, продюсер телевизионных программ.
Он набрел на Ольгу минут через двадцать. Она стояла у окна, полускрытая шторой, и увлеченно беседовала с Жан-Пьером Перно, явно на профессиональные темы. Говорил в основном он, сопровождая свои слова резкими взмахами правой руки; время от времени она сосредоточенно и внимательно кивала, изредка вставляя какие-то замечания или возражения. Две полоски из кремовой ткани со стразами, завязанные сзади на шее, закрывали грудь, пресекались где-то на уровне пупка, схваченные брошкой из серебристого металла в виде солнца, и плавно переходили в коротенькую обтягивающую юбку, тоже инкрустированную стразами, из-под которой виднелась застежка белого пояса для подвязок. Чулки, тоже белые, были на удивление тонкими. Старение, во всяком случае внешнее, далеко не непрерывный процесс, жизнь можно определить как некую последовательность ступеней, разделенных крутыми провалами. Встречаясь с человеком, выпавшим из поля нашего зрения много лет назад, мы часто склонны считать, что он сильно сдал; либо, напротив, нам кажется, что он ничуть не изменился. Впечатление обманчивое, ведь подспудная деградация проторивает себе дорожку сначала внутри организма и потом уже вылезает на свет божий. За прошедшие десять лет Ольга не сошла со ступени лучистой красоты, хотя счастья ей это не прибавило. Да он и сам, подумал Джед, не сильно изменился с тех пор, он же, как говорится, дело делал, впрочем, не только не встретив своего счастья, но даже и не имея его в планах.
Когда Жан-Пьер Перно умолк, отпив глоток муската «Бом де Вениз», Ольга отвела взгляд и внезапно заметила его, неподвижно ожидающего в толпе гостей. Нескольких секунд может хватить если не на то, чтобы решилась судьба, то уж во всяком случае на наметку ее генеральной линии. Ольга слегка дотронулась до плеча своего начальника, извинилась и, в несколько прыжков добравшись до Джеда, поцеловала его прямо в губы. Потом отступила, взяв его за руки, и на мгновение они так и застыли молча.
Добродушно настроенный Жан-Пьер Перно во фраке от Артура ван Ашендонка, увидев, что они направляются к нему, буквально просиял. В эту минуту он производил впечатление человека, хорошо знающего жизнь и даже питающего к ней симпатию. Ольга познакомила их.
– Я вас знаю! – воскликнул ведущий, и улыбка его стала еще шире. – Идите за мной!
Быстро пройдя через последний салон и коснувшись походя руки Патрика Ле Лея* (который безуспешно пытался стать акционером телеканала), он повел их по коридору с высокими сводчатыми потолками и стенами из массивного известняка.
* Патрик Ле Лей (род. 1942) – бывший гендиректор Первого канала французского телевидения.
Он замер на пороге, предоставляя им возможность полюбоваться комнатой. На книжных полках красного дерева стояли путеводители всех времен и народов: гид Routard соседствовал с Guide Bleu, Le Petit Fute – с Lonely planet. На отдельных стойках красовались книги самого Жан-Пьера Перно, от «Потрясающих кустарных промыслов» до «Франции и ее ароматов». В застекленной витрине хранились пять «Золотых семерок»*, полученные хозяином за время его карьеры, по соседству со спортивными кубками неизвестного происхождения. Вокруг огромного письменного стола из махагони стояли глубокие кожаные кресла. Джед тут же узнал висевшую над столом фотографию из своей мишленовской серии, скромно освещенную галогенным светильником. Как ни странно, выбор ведущего пал не на какую-нибудь броскую, примитивно эффектную картинку, вроде его снимков Вердонского ущелья или горного карниза в департаменте Вар. Фотография с Гурне-ан-Бре в центре композиции была выполнена равномерной заливкой, без всяких световых эффектов и перспективы; Джед вспомнил, что снимал строго по вертикали. По однотипным белым, зеленым и коричневым пятнам пробегали симметричные ниточки департаментальных дорог. Ни один населенный пункт особо не выделялся на карте, казалось, все они в равной степени значимы; этот пейзаж выглядел спокойным и уравновешенным, почти абстрактным. Не исключено, подумал Джед, что он пронесся над этой местностью сразу после вылета из аэропорта Бове по дороге к Уэльбеку в Ирландию. Увидев тогда в реальности неприхотливое чередование лугов, полей и деревень, он тоже ощутил в них покой и безмятежную гармонию.
* «Золотая семерка» (Sept d’or) – премия французского телевидения.
– Я знаю, что теперь вы перешли на живопись, – продолжал Жан-Пьер Перно, – и написали мой портрет. Я, не скрою, сделал попытку его купить, но Франсуа Пино предложил такую цену, что мне было за ним не угнаться.
– Франсуа Пино? – Джед удивился. Картина «Журналист Жан-Пьер Перно проводит редакционное совещание», ничем, вроде бы, не примечательная, была написана в классической манере, что никак не отвечало вкусам дельца из Бретани, гораздо более wild. Он, видимо, решил разнообразить свою коллекцию. – Мне, возможно… – пробормотал он. – Простите… Мне, возможно, стоило установить преимущественное право покупки для модели.
– Рынок есть рынок, – сказал Перно, расплывшись в широкой радостной улыбке, без тени обиды, более того, он даже похлопал его по плечу.
Перно вел их в обратную сторону по сводчатому коридору, и фалды его фрака лениво плыли следом за ним. Джед взглянул на часы: было около полуночи. Они снова прошли через створчатые двери в салон. Тут шум и гам достигли апогея; прибыли новые гости, и теперь в приемных залах толпилось человек четыреста-пятьсот. В центре скромной кучки слушателей громко разглагольствовал пьяный в хлам Патрик Ле Лей; единолично завладев бутылкой шатонеф-дюпап, он лакал вино прямо из горлышка. Встревоженная Клер Шазаль* взяла его за локоть, пытаясь утихомирить, но гендиректор канала уже явно был по ту сторону добра и зла. «TF1 круче всех! – орал он. – Жан-Пьеровскому каналу я и полугода не дам! И М6 туда же, надеялись отпердолить нас своим „Лофтом“**, а мы удвоили ставки с „Ко Лантой“*** и вставили им по самые помидоры! По самые помидоры!» – повторил он и бросил бутылку через плечо; задев по башке Жюльена Леперса, она разбилась прямо у ног троих мужчин среднего возраста в костюмах-тройках казенного серого цвета, и те сурово на него уставились.
* Клер Шазаль – ведущая новостей Первого канала французского телевидения.
** Имеется в виду «Loft Story», реалити-шоу на французском телеканале М6.
*** «Ко Ланта» (Koh-Lanta) – реалити-шоу на Первом канале французского телевидения.
Не колеблясь ни минуты, Жан-Пьер Перно подошел к своему бывшему гендиректору и встал перед ним как вкопанный.
– Патрик, ты чуток перебрал, – спокойно произнес он; было видно, как напряглись у него мускулы под тканью фрака и окаменело лицо, словно он готовился к бою.
– О’кей, о’кей… – сказал Ле Лей с вялой покорностью. – О’кей, о’кей…
В эту минуту из соседнего салона раздался вибрирующий тенор небывалой мощи. К нему, без слов подхватывая ту же тему, присоединились баритоны, потом басы, а капелла. Многие повернулись в том направлении, узнав знаменитый ансамбль корсиканской полифонии. Двенадцать мужчин всех возрастов, в беретах, черных штанах и блузах, минуты две развлекали аудиторию своим вокальным искусством – пением, правда, это можно было назвать с большой натяжкой, скорее они испускали на редкость дикарский боевой клич. И вдруг разом смолкли. Стоя лицом к толпе гостей, Жан-Пьер Перно дождался тишины и, подняв руки, громко вскричал: «С Новым годом!» Взлетели в потолок первые пробки шампанского. Ведущий подошел к трем мужчинам в казенных серых костюмах и по очереди пожал им руку.