Карта любви
Шрифт:
Ясно было лишь одно: пани Зофья действовала по указке Ванды, а коли так, она знает, где Ванда, и может о том сказать Юлии. Скажет! Надо ее припугнуть смертью Дибича, тем, что русские от Клешева камня на камне не оставят, чтобы отыскать убийцу фельдмаршала, — и Зофья все откроет! Но надо спешить, чтобы Ванда не успела далеко уйти.
Юлия опрометью выскочила из комнаты, слетела с крыльца и кинулась через сады к дому Зофьи.
— Что вы, барыня? Куда вы, барыня? — всполошенно закудахтал Антоша, грубо вырванный из сладкой дремоты
27
СТАРАЯ МЕЛЬНИЦА
Она, конечно, не сомневалась, что пани Зофья станет запираться, однако все вышло совсем не так: запираться было просто некому. Дом оказался пуст. Юлия сбегала в коровник, но молочницы, разумеется, не оказалось и там: коровы-то в эту пору еще в стаде. Молоко по домам своих немногочисленных покупателей пани Зофья разносила утром, а в это время она обычно возилась в своей чистенькой сметанно-белой кухне, отжимая творог, делая пахтанье, сбивая масло…
Где же она?!
Юлия вернулась в дом; вновь бесшумно, крадучись обошла его — никого! Ни пани Зофьи, ни Ванды, ни Баськи. Разочарование ее было так велико, что первая разумная мысль наконец пробилась сквозь безрассудную отвагу: надо немедленно вернуться к графу Толю и все ему рассказать! Если Ванда и ее сподручные еще не ушли, их найдут, только когда будет оцеплено село. Если ушли — вдогон пойдет погоня. Эх, жаль, время, время потеряно! Юлия с досадой топнула ногой, и вдруг пол под ней затрясся, заходил ходуном, закричал жалобно… Юлия, как кошка, прыгнула враз вверх и в сторону, и только потом, утвердясь на неподвижных досках, поняла, что стояла на крышке, ведущей в подвал и заложенной щеколдою, и в эту крышку кто-то бился снизу что было сил.
«Нашла!»
Юлия сдвинула щеколду, откинула крышку — и в испуге отпрянула от какого-то замурзанного существа, вылетевшего из глубокого подпола, словно черт, отправившийся на землю, по души человеческие, из ямы преисподней.
Не сразу узнала Юлия в этом растрепанном, заплаканном, чумазом, пахнущем кислой капустой существе хорошенькую и аккуратную молочницу.
— Ради Бога… — пробормотала изумленно Юлия, но тут же поняла, что надо брать быка за рога и не давать хозяйке прийти в себя: — Где Ванда? Говорите, ну?
Пани Зофья, только что цеплявшаяся за нее с отчаянием утопающего, желавшего непременно увлечь с собою на дно и своего спасителя, отпрянула так, что снова едва не свалилась в подпол — Юлия поймала ее уже на самом краю, — но не сказала ни слова, а только отчаянно замотала головой, с ужасом глядя на Юлию.
— Мне нужно знать! — настаивала та. — Я не причиню ей вреда, я только хочу знать, спросить у нее все… Мы были подругами, а стали врагами. Скажите, где она, скажите, ради Бога!
Пани Зофья для верности зажала рот руками и снова замотала головой.
— Когда так, — прошептала Юлия, и глаза ее хищно блеснули, — когда так… Знайте, я-то молчать не стану!
Она заметила, что в глазах пани Зофьи не появилось удивления при слове «убийство» — она, стало быть, тоже не сомневалась в этом, — но все-таки какая-то мысль пробилась сквозь бессмысленное отчаяние — и пани Зофья медленно, неохотно отняла руки ото рта.
— Я не потому… — пробормотала она с трудом. — Я не за Ванду боюсь, а за русскую пани!
— За меня?! — уточнила Юлия, которую всегда раздражала эта привычка поляков называть собеседника как третье лицо.
— Истинно так, — кивнула молочница. — Русская пани слишком доверчива, а Ванда из Могилы… Она способна на все!
— Ах, вот что! — вспомнила Юлия. — Вот о какой могиле говорили женщины, когда отказывались идти работать в дом командующего! Они боялись Ванды, верно? Ванда настращала их, чтобы туда попала именно Баська, да?
— Да, Баська, да… — повторила, как попугай, пани Зофья и схватила Юлию за руку: — Нельзя пани туда идти! Там опасно! Я сказала Ванде: ты убила русского графа, а ответит за тебя село. Она засмеялась: «Его убила холера, а не я. Но это правда — я наслала на него холеру, и если кто-то захочет мне помешать, я нашлю холеру и на него». Мы верили, мы боялись… ведь она — Ванда из Могилы! В ней — душа Ванды! «Я ухожу, — сказала она потом, — и знай: тебе конец, если скажешь хоть слово!» Я стала ей что-то говорить, но она со смехом столкнула меня в подпол, заперла и убежала.
— Куда?
Молочница опять зажала себе рот.
— Хватит! — крикнула Юлия. — Ты уже столько сказала… говори до конца! Куда?
— На старую мельницу, — неохотно, сквозь ладонь, прошептала пани Зофья. — За дубняком старая мельница — там пряталась Ванда.
— Ну надо же, — со смехом сказала Юлия, — а я думала, ты пошлешь меня на кладбище! Ванда из Могилы! Или возле мельницы тоже есть могила?
— Кто знает, — чуть слышно проронила пани Зофья, с ужасом глядя на Юлию, и холодок пробежал у той по спине от того скорбного, как бы прощального взгляда, но она не позволила страху пробраться в свое сердце и спросила:
— Баська тоже там?
Молочница удивленно хлопнула глазами, потом отвела их, сказала нерешительно:
— Где ей быть! Там… — и заломила руки, закричала сквозь слезы: — Не ходи! Не ходи!
Но Юлия ее уже не слышала.
Она никогда не была на старой мельнице, однако дубняк почти примыкал к саду пани Зофьи, и найти дорогу оказалось просто. Приметная стежка вилась под ногами, и Юлия подумала, что кто-то частенько хаживал здесь, может быть, сама Ванда? Может быть, совсем недавно?..