Карта Талсы
Шрифт:
Но Дженни была не в настроении предаваться воспоминаниям. Я или Эдриен будем пытаться стать художниками, пока время не выйдет, а ребята вроде Дженни уже давно смирились с реальностью жизни. Чейз же станет художником по-настоящему. Эдит это Эдит. А Дженни вырастет и будет нас всех осуждать, это я знал наверняка. Гравий на крыше был еще довольно теплый, ведь он грелся целый день, и теперь, в темноте, до меня долетал его природный оловянный запах. Надо бы мне воспользоваться тем, что мы с Дженни остались наедине. Рассказать ей какой-нибудь секрет. Но как вообще жить? Спать со всеми, с кем пересекся?
– Зря она переехала, – сказал я.
Дженни
– Мы с тобой похожи, – продолжил я. – Колледж, большой город, нам это нужно.
– Почти все, – ответила Дженни, – переезжают.
– Но Эдриен сколько лет тут прожила после того, как бросила школу? Это я к Талсе с теплыми чувствами отношусь. А она об этом даже не думала. Она вращалась на своей орбите, – я нарисовал пальцем круг в воздухе и продолжил, – рисовала, когда хотела рисовать, и ничего не делала напоказ. Меня радовало, что хоть кто-то в этом мире так живет. – Я посмотрел на Дженни. – Разумеется, это было возможно лишь потому, что она из богатой семьи.
– Ты давно их знаешь?
– Я тем летом однажды пересекся с Лидией. И все, – я еще ждал от Дженни реакции на сказанное.
– Эдриен вообще о родственниках редко говорила.
– Ага. Мы живем иллюзией, что у нее, по сути, нет родителей.
– Лучше бы так и было.
– Но она такая же, как и Лидия. В ней куда больше, чем она согласится признать.
– Я слышала что-то вроде того, что Лидия собирается отдать Эдриен каким-то врачам в Виргинии для медицинских экспериментов?
– Ну, Лидия рассматривает различные варианты, в том числе и это исследование в Университете Виргинии. Ей же надо что-то делать. К тому же это исследование – верный способ устроить Эдриен в хорошую реабилитационную программу, – я решил воспользоваться своим положением приближенного. Хотя мне и нравилось, что ребята развивают всякие параноидальные теории заговора.
– Но вот ее отец, – не унималась Дженни, – тебе не кажется странным, что он пропал на столько лет, а теперь вернулся? Ник говорит, что Род переживает за то, что она скажет ему, когда очнется.
Я посмотрел ей в лицо и ухмыльнулся.
– Сегодня мы с Родом вместе сидим с Эдриен. Может, она и очнется, – я сделал большой глоток.
Дженни смолкла.
– Думаешь, с ней все будет хорошо? – поинтересовался я.
– Ну, если врачи так говорят, то наверное, – неуверенно ответила она.
– Лидия сказала, что работа пищеварительного тракта может так и не восстановиться.
Она опять промолчала.
– И к чему все это? – спросил я.
Дженни явно не хотелось обсуждать эту тему.
Я посмотрел на нее, по крайней мере попытался, ведь было темно.
– Так противно об этом думать, – добавил я.
Дженни могла бы сделать шаг навстречу, сказать что-нибудь вроде: «Ты ее очень сильно любишь, да?». Но она ничего подобного не сказала.
– Я пьянею, – объявила она. – Мне скоро надо будет домой.
С ее стороны было мило, очень даже мило, взять меня с собой на крышу. Мы встали, свернули одеяло. Воздух был еще теплым – даже горячим, как будто бы ожидалась гроза.
– Я ее по-настоящему любил, – сказал я. Этим признанием я попытался воздать Дженни за ее доброту, словно хотел, чтобы и она что-то вынесла из этого нашего разговора.
Когда я спустился к Роду, от меня пахло спиртным.
– Я
Род посмотрел на меня как-то странно.
– Лидия велела мне прийти к одиннадцати, – сказал я.
– Да?
– Да.
– Странно, – Род подался вперед, как делают полные люди, поставив руки на колени. – Я же говорил, что я побуду с ней.
– Да, она попросила помочь вам.
На миг он как будто растерялся, а потом прикрыл глаза.
– Боже мой.
Как следует я все не продумал: Лидия использовала меня, как пешку. Как своего представителя. Но я попросил Рода позволить мне остаться; сказал, что все равно все мои вещи тут.
– Ну конечно.
Пока я усаживался, он вкратце описал, как обстоят дела. Объяснил самую свежую проблему: когда позвоночник Эдриен зафиксируют на стержне, это даст легкий наклон, градусов пять. Это сделают уже завтра утром, во время стабилизирующей операции, и так останется уже навсегда.
– Пять градусов – это как будто бы много, – сказал я.
Я не хотел его расстраивать, но Род все равно уже только и думал обо всех этих моментах, о том, как ткани отреагируют на металл. Он рассказал мне все так обстоятельно, будто сам был врачом, а я – отцом пациентки.
– Я думал, что его просто скобами закрепят.
Род покачал головой.
Когда он оказался передо мной – белоснежная борода, шея с грубой покрасневшей кожей, – я начал понимать, почему Эдриен, когда ей было двенадцать, не пожелала поехать с ним на восток. Я не особо винил Рода за то, что он сложил с себя отцовские обязанности; казалось, что он вообще не отец. Он как будто был непричастен. Я сочувствовал этому человеку, который не знал, что сказать, и в итоге оказался так сентиментален – например, когда назвал мой приезд сюда «поступком, заслуживающим уважения». Так что можно было понять, почему он повторялся, говоря о позвоночнике Эдриен и всяких медицинских аспектах. Может, ближе к утру Род откроется.
Я сходил к медсестрам за кофе. А потом, как и бывает глубокой ночью, мы решили раздобыть и еды. Я сказал, что есть местечко с круглосуточной доставкой, где готовят барбекю. Я пользовался их услугами «еще в стародавние времена», загадочно добавил я, надеясь заинтриговать Рода. Я ведь буквально жил в его доме, в пентхаусе. «Вы остановились в небоскребе?» – спросил я.
Он сказал, что нет, что там ему не по себе. Похоже, Род считал, что их семейный бизнес, компания «Букер петролеум», был воплощением зла. Я попробовал подойти с другой стороны: не планировал ли он переехать обратно в Талсу? Я воображал, что это легкое раскаяние может нас с ним роднить. Фигурально выражаясь, мы с ним оба добровольно отправились в изгнание. Но Род понял меня неправильно и начал заваливать различными аргументами, подтверждающими разумность моего решения уехать с нашей с ним общей родины. «Но иногда хочется и рыбки», – сказал Род. Он согласился, что барбекю тут весьма недурное: «Хорошо, но не превосходно. А если суши захочешь? Тогда да поможет тебе Бог». Я не осмелился сказать, что в Талсе полно мест, где можно купить вполне приличные суши. «Ты пытался в этом городе за кого-нибудь голосовать? – поинтересовался Род. – Это все равно что биться головой об стену. Выбирай хоть коммунистов, хоть демократов в президенты, все равно».