Картель правосудия
Шрифт:
В промозглую и унылую погоду в обыкновенных адидасовских спортивных костюмах они обновили лыжню в выбеленном зимой подмосковном редколесье в Завидове. Чуть впереди и чуть сзади парочки любителей зимних видов спорта, непрерывно вертя головами и утопая по щиколотку в снегу, двигались два телохранителя. Они были без формы и спортивного инвентаря, зато в бронежилетах и с оружием.
По влажному липкому снегу идти было чертовски трудно. Заместителю министра внутренних дел приходилось все время догонять долговязого, худого, похожего на журавля партнера, который
– Да постой же, давай, наконец, поговорим, – в конце концов не выдержал он.
Долговязый остановился, он совершенно не устал, дышал ровно, лицо раскраснелось, глаза блестели. Лыжная шапочка чудом держалась на макушке, едва прикрывая его небогатую седеющую шевелюру. Длинное, под стать фигуре, лицо, большой нос с крупными раздувающимися ноздрями, близко посаженные глаза, кустистые брови, кривые редкие зубы и большие уши. Для замминистра до сих пор оставалось загадкой, как человек с такой внешностью может занимать столь высокий пост, что предполагает появление его физиономии в газетах и на экране телевизора. Вот его шеф, министр внутренних дел, например, имел вполне благообразную внешность. А этот… Замминистра не мог отделаться от стойкого ощущения, что долговязый напоминает ему Дуремара из сказки о золотом ключике.
– Не брюзжи, смотри, красота кругом. Зима, – долговязый Дуремар с блаженной улыбкой обвел взглядом окрестный пейзаж, тыча в пространство лыжной палкой. – Как много в этом звуке… – Голос его скрипел, как замерзшее дерево на ветру.
Зам скептически оглядел чахлые сосенки, согнувшиеся под тяжестью сырого снега.
– Какого черта ты вытащил меня на эту дурацкую прогулку, нельзя было разве в доме поговорить по-человечески? Мне через час надо быть в министерстве, а ты поэта из себя корчишь.
– Как бы тебе не простудиться, – покачал головой Дуремар и махнул телохранителю. Тот заботливо набросил на плечи зама свою куртку.
– Накопилось много дел. – Зам отстегнул лыжи и ступил в глубокий снег, колени мелко дрожали – давно он не проводил над собой подобных физкультурных опытов. – Надо бы рассмотреть на нашем совете директоров. Иначе зачем мы его с таким трудом создавали?!
– А мы с тобой на сегодня и есть совет. «Третье ведомство» болеет, а казначею нашему вообще не до того. Так что как мы решим, так и будет. Давай по порядку.
– Во-первых, проблемы с нашим Фондом помощи заключенным. Мы замыкаемся в столице, а где-нибудь в провинции имеются многие и многие, кому настала пора поделиться доходами.
– Там уже процесс пошел. – Дуремар нетерпеливо переступал с ноги на ногу, его нервировали медлительность и обстоятельность. – Дальше.
– Потом проблемы с казахской таможней. Кроме того, поступили новые заказы.
– Обойдемся без «третьего ведомства»?
– Гарантировать не могу, но на первый взгляд все тривиально.
– Тогда вперед. – Дуремар поправил крепления и собрался продолжить пробежку. – Только если опять будут проблемы, ты уж не стесняйся…
Зама передернуло: стоит один раз оступиться,
Часом позже он позвонил Бойко и дал «добро».
ТУРЕЦКИЙ
20 февраля, утро
Через пятьдесят минут, когда Турецкий оставался дома уже один, приехали Грязнов и лучшие экспертные кадры: откровенно некрасивая женщина лет тридцати пяти и тщедушный очкарик, ее ровесник. Турецкий попросил их работать как можно быстрее и протянул ключи от сейфа. Очкарик внимательно осмотрел их, затем замки и покачал головой:
– Отмычку подобрать невозможно. Открывали ключом. Значит, если где-то и есть отпечатки пальцев, то только на ключах. – Он взял ключ в платок и сверхаккуратно открыл сейф. Заглянул туда и вопросительно посмотрел на хозяина. Турецкий заглянул и отшатнулся.
– Ну что там? – Грязнов нетерпеливо полез посмотреть. Теперь настал его черед разинуть рот. В совершенно пустом сейфе лежал мексиканский охотничий нож «Jalisco». Тот самый, которым Грязнов любовался в магазинчике «Не Помню Как Называется». Метательный клинок длиной в пятнадцать сантиметров. Черт возьми, как он сюда попал?!
– Охотничьи ножи номерные, можно выяснить, кому он принадлежит, – пробормотал Грязнов, стараясь не смотреть на Турецкого. Он отчего-то чувствовал себя виноватым.
Эксперты сняли с ножа следы пальцев и передали нож Грязнову. Тот, в свою очередь, осмотрел его со всех сторон и снова открыл рот. На хищном лезвии этого клинка была длинная царапина. У врио начальника МУРа потемнело в глазах. Он понял, что на ноже наверняка есть только его отпечатки. Спасибо хоть им никого не зарезали.
В дверь позвонили, и хмурый Турецкий отправился открывать, Грязнов поплелся за ним.
– Смотри, что я нашел, – пробормотал Турецкий, открывая дверь, имея в виду Меркулова, стоящего на площадке. Не снимая роскошного кашемирового пальто, он прошел в комнату. Грязнов едва успел спрятать неприятную находку.
Меркулов протер запотевшие очки, едва глянув на боевых приятелей непроницаемо серыми холодными глазами.
– Саша, не хотелось говорить это по телефону. Мне пришлось принять решение, альтернативы которому нет. Пойми меня верно. Я отстраняю тебя от дела Сафронова.
– Я ждал этого, – усмехнулся Турецкий. – И кто же будет теперь его вести?
– Никто. Пока что. Считай, что «дела» не существует. Хотя если они так быстро среагировали…
– Кто «они»? – живо спросил Грязнов.
– Вот это как раз самое интересное. Так вот, если они так быстро среагировали, устроив тебе, Саша, эту проблему, то возможно, что дело даже не в Сафронове, а в тебе. И еще. Нам почему-то передали дело Лозинского. Он подозревается в убийстве своей тещи. Дело, конечно, не в теще, а в том, что это крупнейший финансовый магнат. Возьми с него подписку о невыезде. Надеюсь, Вячеслав, – Меркулов кивнул на Грязнова, – тебе поможет с ним разобраться. Голова раскалывается…