Картины страсти
Шрифт:
Так как у него не было идей, куда могла пойти Лавидия, он решил провести ночь в своем доме в Гроновер и на следующее утро возобновить ее поиски.
Мгновение Эверетт пристально смотрел на свой дом. Свет нигде не горел. Почему? Должно быть, Лавидия закончила работать над фресками несколько часов назад. И слуги, которые не ожидали его возвращения, наверное, легли спать пораньше. По меньшей мере, сейчас ему придется разбудить дворецкого – Херли. Возможно ему, Лавидия оставила свой новый адрес.
Мужчина ударил по двери дверным молотком.
Немного
– Кто… – мужчина запнулся. – О, это вы, милорд.
Эверетт протиснулся мимо него в холл.
– Вы хотите остаться на ночь, милорд?
Действительно, маркиз и забыл, что предупредил слугу, что вернется в дом только тогда, когда закончатся малярные работы. И поэтому планировал ночевать в холостяцкой квартире, даже если будет навещать свою тетушку, которая жила за городом. И снова возвращаться туда же. Потому что не хотел возвращаться в Лондон, если только Херли не сообщит ему, что картины готовы.
Черт, если он не собирался ехать в гостиницу, тогда ему не оставалось ничего другого, как переночевать здесь!
– Да, – решился Эверетт, – я останусь.
Дворецкий пробурчал что-то неразборчивое, а затем добавил:
– Кто-нибудь должен застелить вам постель. В одной из комнат для гостей. В вашей спальне в данный момент жить нельзя. Повсюду стоят цветы и… – он посмотрел на своего хозяина укоризненным взглядом. – Миссис Херли считает, что эти картины нужно спрятать, прежде чем привести в комнату кого-то уважаемого. Ее почти хватил удар, когда она впервые увидела их… эту грешную халтуру.
Эверетт вступил в спальню и нашел очаровательными свои сны и фантазии в картинах на стенах.
Там был Бог Аполлон, перед которым стояла нимфа на носочках и тянула к нему руки, чтобы поцеловать его. Женщина мечтала прикоснуться к нему губами. Сколько тоски, сколько страсти выражал мотив!
«И у Бога мое лицо», – подумал Эверетт, – «почему я не заметил этого раньше?»
Какой восторг выражало его лицо на картине, на которой нимфа стояла перед ним на коленях, чтобы сделать его счастливым… скрытая за покрывалом своих золотисто-рыжих локонов… поцелуем Венеры!
Затем следующая картина. Ах, этот сладкий момент преданности и успокоения! Лавидия, тесно прижатая к своему возлюбленному. Он и она – две половинки единого целого, соединенные одной любовной игрой.
И, наконец, последний мотив. Спящая Лавидия, прижавшаяся к нему, укрытая в его руках. Навсегда.
Она запечатлела свои мечты на его стенах. Те сны, которые посещали его ночью. И, в конце концов, она также нарисовала еще одну мечту, о которой он до сих пор не решался грезить: мечту о постоянном счастье.
Позади него кто-то вздохнул, и мужчина обернулся.
Она была там. Заспанная, со спутанными волосами и испуганными глазами, она сидела на его кровати.
– Должно быть, я заснула, – ее голос прозвучал хрипло, но у девушки был такой соблазнительный вид, что по его спине пробежали мурашки.
«Какого
В ее золотисто-карих глазах отражалась неуверенность, а также любовь и желание.
– Почему вы здесь? – поинтересовалась она.
– Потому что Дэвид Уинслоу рассказал мне, что Лионель умер, – это все что он знал. Внутри мужчины бушевала дикая неразбериха из чувств. Что конкретно он сейчас испытывал, маркиз даже описать не сумел бы. Казалось, что тот факт, что она утаила о смерти своего брата, разрывал его. – Почему ты обманула меня?
В ее глазах заблестели слезы.
– Я не могла говорить об этом. Я чувствую себя такой виноватой. Я…
Несколькими шагами Эверетт преодолел расстояние между ними и обнял Лавидию.
– Проклятье, – воскликнул он, – это была не твоя ошибка! Ты не могла это предотвратить! – он притянул девушку к себе так, чтобы ее голова прижалась к его груди, прямо поверх сердца. Кое-что из того, что произошло, маркиз узнал от Дэвида. Но по какой-то причине, он должен был услышать это из уст Лавидии.
Девушка едва не давилась воздухом.
– Мне не следовало оставлять его одного, – вымученно прошептала она, – он хотел на пляж. И я отвела его туда. Но когда он попросил меня принести что-нибудь попить… я оставила его сидящим на песке, где он был в безопасности, и пошла назад в нашу квартиру, чтобы принести ему чего-нибудь.
Эверетт покрыл ее голову россыпью поцелуев.
– Это была не твоя вина.
– Я должна была остаться с ним, – Лавидия отстранилась от мужчины. – В конце концов, я знала, как ужасно для него было стать слепым. Когда я вернулась… – ее голос сорвался. И в течение некоторого времени были слышны только ее рыдания.
Эверетт снова обнял любимую. Дэвид рассказал ему, что она нашла на пляже только кучу его одежды и следы, которые вели в воду.
– Ты нарисовала тот пляж.
– Да, – в ее взгляде отразилась глубокая печаль. Даже после всех тех месяцев, Лавидия не понимала, почему она вернулась с цветами и своим мольбертом в то место, где умер ее брат. Это было вечером того дня, когда рыбаки привезли труп Лионеля. Девушка ощутила потребность запечатлеть уединенность, которая исходила от пляжа, от бесконечного моря и небольших волн, которые оставляли непостоянные узоры на песке. И пока она рисовала, она так сильно желала, чтобы кто-нибудь обнял ее и заверил, что это только страшный сон.
Несбыточная мечта. Такая же невыполнимая как та, которую она лелеяла теперь…
Лавидия снова высвободилась из объятий Эверетта. От того, что мужчина даже не попытался удержать ее, стало больно.
– Сейчас мне пора идти. Я хотела только немного отдохнуть, – она вытерла слезы, схватила старое пальто Лионеля, которое лежало в изголовье кровати и бросилась к двери.
– Ты действительно хочешь уйти, Лавидия? – маркиз наблюдал за каждым ее движением. Его глаза потемнели, и он сжал руки в кулаки.