Картины страсти
Шрифт:
– О, нет, не только ваша, – бормотала девушка. И поскольку маркиз выглядел так, будто был готов возразить, она быстро продолжила: – Мне стыдно говорить о собственной глупости. Если бы я иначе вела себя, этого никогда бы не произошло. Я говорила об этом также и Лионелю.
– Я не должен опасаться, что Лионель бросится на меня с ножом, если узнает о моем посещении?
«О, Боже!»
– Лионель уже давно простил вас.
– В самом деле? – удивился Эверетт. – Но ты простить меня не можешь.
Гордость
– Нет ничего, что нужно было бы прощать, – пояснила девушка. – Я также как и вы совершила ошибку, – конечно, это была очень глупая ошибка. Как только она могла подумать, что дочь школьного мастера будет что-то значить для такого дворянина как Эверетт? – И я предпочитаю не вспоминать об этом.
Его подбородок дрогнул.
– Тогда я освобожу тебя от своего присутствия, – маркиз наклонился к картинам.
– Подождите!
– Да?
– Пошел дождь. Нужно завернуть полотна в бумагу, чтобы их защитить.
К несчастью, оберточная бумага находилась в том же ящике, куда Лавидия спрятала фартук.
Девушка выдвинула ящик и постаралась унять дрожь в руках. Она схватила бумагу, осторожно ее вытащила и повернулась к Эверетту, который поставил три картины на стул. Помедлив, Лавидия приблизилась к мужчине, держа перед собой обертку как щит. Перед стулом она опустилась на колени и начала заворачивать первую картину.
Это был портрет. Лионель нарисовал его прежде, чем уехал в Италию. А точнее – прежде всего. Какой беззаботной она была тогда! Как она смеялась и строила планы! Так мало было уготовано ей горя. Смерть котенка, конечно… Да, бедный, маленький Оливер… Она еще так хорошо его помнила. Как давно это было!
Лавидия подавила вздох у следующей картины, чтобы упаковать ее. То, что Лионель нарисовал горный пейзаж, осталось уже в прошлом. Как великолепно выглядели горы, одна выше другой, дикое нагромождение вершин, которые, казалось, стремились в небо.
– Важно знать, почему что-то рисуешь, – говорил Лионель. – Здесь у меня речь идет о противоположностях постижимого и непостижимого, о небе и земле, о земных границах и бесконечности, – она точно поняла, что он подразумевал. И теперь, когда вспомнила о его словах, ее глаза наполнились слезами. Девушка поспешно обратила свое внимание на третью картину.
Это не помогло. Ей по-прежнему хотелось плакать. Она сглотнула и в последний раз посмотрела на далекий пляж с одинокой фигурой, пойманной между землей и морем, потерянной…
Лавидия медленно выдохнула. Она так неохотно расставалась с этими произведениями, хотя знала, что лучше их отдать. Гораздо лучше. Прежде всего, чтобы заплатить аренду и купить немного еды.
Она поднялась и взглянула вверх на Эверетта. Девушка чувствовала, что может доверить ему картины, потому что он знал их стоимость. А потом Лавидия заметила, как мужчина нахмурился.
– Что-то не так? Вы передумали?
– Нет. Я только сейчас понял, насколько важно сохранить эти картины.
В определенных
– Вы бы не потратили свои деньги на картины, которые для вас ничего не значат. Вот! – девушка вручила маркизу три свертка. – Возьмите их!
Когда он принял картины, их пальцы соприкоснулись, и горячая волна накрыла Лавидию. Теперь Эверетт стоял настолько близко к ней, что она могла рассмотреть каждую его ресничку. Так близко, что девушка смогла отметить, что маркиз побрился нынешним утром, а также ощутила запах его одеколона.
Когда-то этот аромат заполнял весь ее мир. Тогда у нее еще были сны. Лавидия думала, что однажды Эверетт заметит, что она больше не ребенок, а женщина, которая сможет сделать его очень счастливым. Она представляла себе, как он нежно будет ласкать ее и как она прижмется своей щекой к щеке мужчины.
Иногда фантазии становились почти реальными. Но некоторые из них оставляли горький привкус.
Сердце Лавидии забилось быстрее, когда взгляд Эверетта метнулся вверх и маркиз посмотрел на нее своими темно-синими глазами.
– Ты должна отпустить, – сказал он.
Она это сделала. И уже давно. Но затем девушка поняла, что он имел ввиду. Она все еще сжимала картины. Лавидия быстро убрала руки. Картины перешли во владение Эверетта. А ей показалось, что она потеряла что-то, что принадлежало непосредственно ей.
Маркиз запихнул под мышку обмотанные бумагой полотна и протянул Лавидии несколько золотых монет.
– Что это?
– Задаток, – мужчина окинул помещение взглядом. – Здесь безопасно хранить деньги?
– У меня есть надежное место, – она закусила нижнюю губу. Эверетт не должен был узнать, что она прятала деньги в корсаже.
Маркиз приподнял брови и быстро взглянул на ее грудь, из-за чего девушка покраснела. Конечно же, мужчина сразу понял, что она подразумевала под «надежным местом». Лавидия расправила плечи и посмотрела ему в лицо. «Он не посмеет это прокомментировать!»
Эверетт молча передал ей монеты.
Она приняла их. Пять соверенов… это было даже больше, чем все то, что побывало в ее руках за прошедшие годы. Лавидия уже и забыла, насколько тяжелыми были такие монеты. На них девушка сможет купить себе немного еды. Ее желудок буквально болел от голода, а пульс отдавался эхом в ушах. Но все же, ей удалось сохранить спокойствие, хотя бы внешне.
Эверетт внимательно наблюдал за девушкой. Казалось, что ее поведение его слегка озадачило.
– В какое время я могу приехать завтра? – спросил маркиз.
– Около пяти, – у нее будет достаточно времени, когда она вернется домой, чтобы убрать то, что он не должен увидеть.
– Хорошо. Лионель будет здесь?
– Нет. Но он не будет иметь ничего против того, чтобы вы пришли. И его не будет, – Лавидия не могла оторвать свой взгляд от его темно-синих глаз, так что ей стоило определенных усилий, чтобы сохранить безразличное выражение лица.