Карточный плен для принцессы
Шрифт:
– Где серь.. ик..езно?
– С Грановским. А мы-то с Санькой думали, что вы по бабам пошли, а оказалось все намного интереснее. А по какому поводу, Никитушка, тебе твой возлюбленный такой шикарный букет подарил? Годовщину отмечали что ли? – ехидно осведомилась Соня.
– Не...еее. Это он Саше ...это...дарить собирался, а потом мне отдал, – Порылся в закромах памяти мужчина.
– М-да... Если бы он это вручил моей бедной подруженьке, то через парочку дней мы бы с тобой блины ели.
– Я люблю блины! – сказал
– На поминках, – мрачно произнесла девушка и затащила своё сокровище в квартиру.
Глава 4
Утро Даниила Грановского началось в семь утра. Пытаясь понять, какой идиот включил музыкальный центр на полную мощность, Даня открыл глаза и увидел перед собой улыбающееся лицо своей жены.
– Ну как ты себя чувствуешь, любимый? Голова не болит? – ехидно осведомилась Саша.
– Сашунь, а нельзя немного музыку потише сделать? А то что-то я неважно себя чувствую, – сделав скорбное лицо, сказал Даниил.
– Нельзя. Раз уж твоя мамочка говорит, что я чудовище, испортившее тебе жизнь, то буду соответствовать. Грановский, ты, что совсем офонарел??? Мало того, что сам припёрся домой ночью на автопилоте, так еще и Ника напоил до невменяемости. Сонька полночи мне в трубку проплакала.
– А почему на автопилоте? – не понял проштрафившийся муж.
– А потому, что по-другому в таком состоянии ты бы не добрался. Знаешь Дань меня это все уже достало, – начала кричать Саша.
– Ну не кричи, у меня башка раскалывается. И Маньку сейчас разбудишь.
– О Маньке он вспомнил. Какой заботливый папаша. Ты долго еще будешь пить и по бабам таскаться?
– А я, между прочим, о дочери и не забывал никогда. И какие пьянки? Один раз выпивший пришел, так уже все, конец света. А про каких баб ты говоришь, я вообще не понимаю. Ты же знаешь, я только тебя люблю. – Даня попытался поцеловать жену, но та разошлась не на шутку, и ей было сейчас не до телячьих нежностей.
– Я же не против, может, ты меня и любишь, а с остальными так, в качестве таблетки от головной боли спишь. Короче, если все и дальше так будет продолжатся, я соберу вещи, заберу Машку и уйду.
– Грановская, сейчас семь утра, а у тебя снова старые песни о главном!? Уйдет она. Ты меня этим со второго дня нашей совместной жизни пугаешь. Ну, куда ты от меня денешься? – Даня никогда особо не обращал внимания на истерики жены.
– Да уж одна не останусь, а вот кому ты такой нужен, это еще вопрос. Ладно, с тобой говорить вообще бесполезно. Как думаешь искупить свою вину? – спросила она, в который раз отложив непростой разговор в длинный ящик.
– Ну, можно Машку отправить к бабушке, а самим заняться вопросом второго карапуза, – Даниил притянул жену к себе и страстно поцеловал.
– Ну, вторым карапузом заняться тебе сегодня явно не светит, а вот первым не помешало бы. Значит так, я сейчас собираюсь, еду к Соне и мы с ней на целый день уезжаем по магазинам, а вечером
– И завтрак, обед и ужин сегодня готовишь ты.
– Да, Даня, говорила тебе мама ‘не женись на этой змеюке’, а ты не послушался, вот теперь вставай и молча, выполняй приказания, а то шаг влево, шаг вправо – расстрел на месте. Так, что иди и готовь своей Александре Гитлеровне кофе, – сказал сам себе несчастный страдалец и побрел в душ.
В другом районе Москвы, в квартире номер семнадцать в доме под номером шесть пытался открыть глаза и оторвать голову от подушки Никита Антонов. Вчера ему было намного лучше и веселее, а вот сегодня больно было даже вспоминать об этом. Еще хуже было то, что все это видела его любимая Сонечка, которую он не хотел огорчать.
– Никита, ну что это вчера было? Ты что совсем с ума сошел? Еще хорошо, что дети уже спали и не видели картину Репина ‘Возвращение пьяного отца, или как Иванушка козленочком стал’! – в комнату зашла Соня и начала, как говорится, ковать железо, пока оно горячо.
– А почему козленочком? – не врубился супруг.
– Потому, что ты был типичным парнокопытным, которое два слова связать не может! – злилась Соня.
– Сонюшка, родная моя, ну перебрали вчера немного с Данькой. У него вчера был тяжелый день, он с Настей расстался. Вот мы и выпили по этому поводу.
– Ну, он-то расстался, а ты там при чём? Или у вас акт передачи этой Насти из рук в руки состоялся? Или не в руки, а в место, что в такой ситуации важнее? Так я тебя предупреждаю сразу – будешь под дождем стоять!
– Под каким дождем? Вроде же хорошая погода! – не понял Никита.
– Ах, значит, вариант передачи тебя не смутил! А дождь смутил! Так вот, любимый, дождь будет из твоих рубашек! И покуришь ты к матери! Я терпеть не буду твоих шатаний неизвестно где! – качественно промывала мозги супругу Соня. Она его, конечно же, любила, но так просто простить его вчерашнюю выходку не могла.
– Любимая, да у меня даже в мыслях не было! Я только тебя люблю и наших деток! – принялся уверять любимую Никита. Он сожалел о том, что вчера поддался на уговоры друга, за что теперь поплатился спокойствием и головной болью.
– И я на твоем месте вправила бы лучшему другу мозги и объяснила бы ему, что такой повод, как бросила любовница, надо отмечать, как радостное событие, а не как траур. Разбитая семья не чашка, обратно не склеишь, – добавила Соня, чуть поостыв.
– Да пусть сами разбираются. Сонечка, родная, так ты меня простишь за вчерашнее? Клянусь на крови, что такое больше не повторится. Как я могу искупить свою вину?