Картонная пуля
Шрифт:
— Не-а, — опять осклабился Сердцев. — У нас сейчас классический треугольник: он, она и он с двумя сумками денег.
— Не врет? — подстраховался я, обращаясь к Кате.
— Нет, — голос прозвучал не громче, чем шипенье магнитофонной ленты в паузе между песнями.
И добавила еще тише:
— Не стреляй.
— Держись. Все будет нормально.
— Правильно, — одобрил Сердцев. — Зачем стрелять? Без стрельбы разберемся.
— Что ж ты, сволочь?.. — обиделся я тогда на Сердцева. — Ведь, вроде, друзьями считались…
Про Филимонова я
— Просто деньги сильно были нужны. А так я бы никогда… Не скрою, хотел забрать все. Все, что ты вынес из это вшивой «Коалы»… Я, кстати, и сам за ней давно наблюдал, так что тебе повезло, что ты первым успел… Не ожидал такой прыти… А кстати, как поживает Ваня? Не знаешь Ваню? Это такой кудрявый, на цыгана похож, водитель — тройка, семерка, шестерка…
Он назвал номер «Хундая». Я быстро скосил глаза на свой пистолет.
— Понимаю, — обрадовался Сердцев. — Ты и его успел?.. Правильно сделал. Дрянь человек. Ни в чем положиться нельзя. Одни бабы на уме. К тому же еще и долю свою стал бы требовать… Без лишних лиц мы с тобой быстрее договоримся… Вот ты говоришь — друзья. Убедил. Значит, делим пополам и расходимся… Да соображай ты быстрее, времени жалко.
— Допустим, — кивнул я, сглатывая слюну. — А как?
— Молодец, — одобрил Сердцев. — Люблю нежадных людей. Они и живут дольше, и спят спокойнее… Значит, предлагаю вариант обмена. Ты на своем «шиньоне» заезжаешь во двор, встаешь вон там, возле трансформаторной будки. Берешь одну сумку, так уж и быть, любую, взвешивать не станем, пусть тебе достанется лишний килограмм денег. Берешь сумку и ставишь на тот столик, посреди двора возле песочницы, и возвращаешься к машине. Я буду наблюдать в окно. Как только все сделаешь, мы выйдем вдвоем с твоей девушкой, она пойдет к тебе, а я заберу сумку и отправлюсь своей дорогой. Вот это и есть дружба.
— Постой-постой. Как это я отдаю тебе сумку? Это разве пополам? А те две сумки, за которыми следит этот твой Руслан?
— Правильно, следит, — согласился Сердцев. — А если не уследит? Уйдут те две сумки, и что мне тогда — на паперть?
— Да уж, ты выйдешь на паперть…
— Ладно, не торгуйся. Сумка за девушку — нормальная цена. Снимаем все проблемы.
— Хрен с тобой, сволочь. Значит въезжаю во двор…
Я еще раз прокрутил в уме план Сердцева, пытаясь найти подвох.
— Все чисто, — убеждал Сердцев. — Мы же не станем шуметь на улице, гоняться друг за другом с ножом и пистолетом. И девушку мне нет резона убивать. Мне деньги нужны, а не трупы.
Я колебался. А если выстрелить?
— Катя, — позвал я. — Ты как?
Она окатила меня взглядом коровы, спросонья жующей траву.
— С тобой все в порядке?
Она слабо кивнула.
— Сможешь выйти?
Она сглотнула слюну. Хорошо хоть, рефлексы работают.
— О’кей, — согласился я на американский манер — уж больно ситуация была нерусская. Это же в Америке каждый день людей берут в заложники. А в России другая ситуация — люди
— Катя, все будет в порядке, — пообещал я, отступая к прихожей.
— Да, — напомнил Сердцев, — только давай без глупостей. Утром возле дома ты загрузил в тачку шмотки в двух темных спортивных сумках, а из кафе вынес две большие красные клеенчатые сумки китайского производства. Меня интересуют китайские. Одну поставишь на столик… Удачи!
Сколько цинизма в человеке! И опять улыбается. Есть же люди, которые всегда чувствуют себя уютно. Им ни в какую Африку переезжать нет смысла. Их Африка всегда с ними…
Я кивнул на труп в прихожей:
— У него есть оружие?
— ПМ в правом кармане пиджака. Можешь забрать на память, если не доверяешь. Бесплатно. Имей в виду: сейчас я тебя обманывать не собираюсь. Мне стрельбу нет резона открывать. Если все сделаешь, как договорились, то и я не подведу. Получишь подругу живой и невредимой.
— На всякий случай, — объяснил я, доставая ПМ. — Слушай, это тебя Толяном кличут? Или Жоржем?
— Ну ты сам подумай! Какой я тебе Толян? Толян мертвый лежит. А я живой.
— Значит, Жоржем. А на фига?
— А просто так. Люблю Францию. Все-таки чемпионы мира. А тебе не все ли равно?
Абсолютно все равно, но я тянул время, пытаясь отыскать подвох в плане Жоржа Сердцева. Вроде все выходило чисто.
…За десять минут никто не обратил внимания на спящего мертвым сном цыгана Ваню.
Я медленно проехал по двору под Катиными окнами, согласно предписанию припарковался возле кирпичного куба подстанции… достал сумку… медленно пересек двор в обратную сторону, демонстративно выставил китайскую сумку на столик — по таким в шестидесятые годы любили стучать костяшками домино — и возвратился к машине.
Двор выглядел уснувшим — лишь по газончику гуляла девочка с доберманом, да две бабки, общавшиеся на скамеечке под тополем, следили за моими загадочными манипуляциями, посматривая то на меня, то на сумку, аппетитно красневшую перед пятиэтажкой.
Из подъезда чуть ли не в обнимку вышли Катя и Сердцев. Катя направилась ко мне, а Сердцев подкатился к деньгам. Прежде, чем утащить добычу в неизвестном направлении, Дмитрий Викторович весело помахал рукой в мою сторону и даже слегка поклонился, не то на прощанье, не то выражая признательность за финансовую поддержку.
…Ватная Катя плюхнулась рядом, и я стал разворачиваться.
— Ну, как ты? — спросил я.
— Нормально, — она махнула рукой. — Есть закурить?
— Я ж не курю.
— Ах да! Все из головы выскочило… Слушай, я не взяла ничего из дома. Собиралась-собиралась вчера весь вечер… Ни косметички, ни даже трусов, а они бы, кажется, сейчас не помешали…
О! Уже и шутит.
— Да ну их, эти трусы! Убраться бы побыстрее. К тому же все есть сзади. Там и трусы, и губная помада, и апельсиновый сок, и пальмы. Все там есть… А вместо сигареты есть водка — захватил на всякий случай, вон в пакете. Там и стаканчик. Хочешь?