Карты печали
Шрифт:
Голос у нее был низкий, говорила она медленно, так непохоже на глупое хихиканье других девушек. Она сказала просто:
– Они бы выросли от нашей дружбы.
Я не сразу вспомнил, что это обычный штамп в оплакивании, ритуальный ответ на мои собственные ритуальные слова.
Потом она опять опустила глаза на табличку, на которой писала, не с лукавством, рассчитанным на то, чтобы удержать меня рядом с собой, а потому, что у нее было более важное дело, чем глядеть в наполнившиеся страстью глаза юного принца. Она выдернула ткань из пяльцев, трюк, изобретенные ею, и я был вынужден протянуть руку, чтобы расправить ткань и прочесть написанное.
В тот момент
Но то, что я прочел было так же неожиданно, как она сама: небольшая поэма, совершенная, которую вряд ли могла бы написать простая девушка Средних Земель. Стихи были простые, не изощренные, прямые. Слова в основном были односложные, образы – скупые. Они звучали даже более мощно при чтении вслух, потому что звуки были так же сильны, тверды и непоколебимы, как похоронные барабаны.
Сначала я повторял стихи снова и снова. Потом я начал петь их, импровизируя мелодию, которая вначале была слишком витиеватой для этих слов, слишком производной от классических мелодий. Наконец, слова сами начали диктовать ряд мелодических фраз, сведенных к одной ведущей тональности. Это было незабываемо, с хором, который скоро зазвучал на весь Зал.
С тех пор я ни разу не написал такой прекрасной песни, хотя я сочинил их тысячи, многие – на слова Грей; но довольно того, что я написал ту одну.
ТЫ ПРОДОЛЖИШЬ?
Конечно. Я только отхлебну вина. Старость сушит язык.
Я, конечно, не мог там оставаться. Оставшаяся часть моего путешествия в Свин-Город и дальше была забыта. Все эти Незначительные Залы могли обойтись без моего пения и моих посевов. Кроме того, в пути были другие члены королевской семьи – Л'еонинаны и Г'аль'ладины были всего на несколько недель моложе меня, один из них был поэтом, а другой владел прекрасным посевным материалом. Они будут притягивать к себе толпы девушек с одинаковой легкостью. Но я не мог задерживаться, потому что в своих путешествиях мы надеялись не только узнать собственный народ – или получить знания от них (тщетно надеялись) – мы должны были Пожинать Урожай. Потому что мы, королевичи, сеем часто, но собираем скудно. Один раз за многие годы может появиться гений вроде Седовласой, хотя созерцание овец в течении года делает и простую овечку привлекательной. Но я не мог рисковать. Мне надо было вернуться в Эль-Лалдом.
Я купил животное для поездки верхом. Больное и хромое, но единственное в поселке. Платой за него было мое собственное тело. Я расплатился быстро, не думаю, чтобы девушка или ее мать получили удовольствие от обмена. Я – безусловно нет. Но лошадь, которую они мне продали, в конце концов, отплатила за них: она набила мне синяки в интимных местах и выхаркивала огромные комки слюны на мои башмаки, как только мы останавливались, а на второй день она безобразно подохла, объевшись травы. Мне пришлось потратить несколько часов, выбирая колючки из своей одежды. Все же эта тварь спасла меня от лишнего дня пешего пути, и за это я был благодарен девушке, ее прижимистой матери и самой твари, о которой я сочинил короткое и довольно непристойное четверостишие. Я вернулся ко двору за три дня вместо ожидаемых четырех.
Проводя многие месяцы в пути, ночуя на набитых соломой матрацах у шести обычных Плакальщиц и питаясь их помоями, я с удовольствием созерцал
Я с восторгом смотрел на эту внушительную пару, знак того, что я дома. Мне было интересно, что скажет Линни, когда я приведу ее сюда. Начнет ли она с восхищения непохожестью близнецов? Или она молча сочинит оду, сравнивая их с оплакиваемой сестрой или тетушкой? Поразит ли ее мостовая – или она просто изобьет на ней свои деревенские ноги?
Погруженный в подобные размышления, я прокладывал себе путь по кривым базарным улочкам к Апартаментам Принцев, где, я знал, меня ждет горячая ванна.
Раньше это была просто ванна. Теперь у нас есть водопровод – привилегия Королевской семьи. Есть вода и есть мудрость, заимствованная у Звездных служб, которые первыми сконструировали систему труб и водослива. За то, что они поделились с нами своими знаниями и мастерством своих рук, мы разрешаем жителям Звезд жить рядом с нами в Эль-Лалдоме в качестве партнеров, хотя, конечно, не как равных. Но мы редко общаемся. Считается дурным тоном, если молодой принц соединяется с девушкой со Звезды; кроме того, они скучные, упрямые и слишком серьезные. Конечно, Королева всегда вольна выбирать, с кем лечь в постель.
Но в тот день я торжественно возблагодарил – чего я никогда не делал – безымянные звезды, которые придумали ванны. Стоило совершить все это грязное путешествие в Средние Земли, чтобы вернуться домой к наслаждению горячей водой и мылом.
Когда я пришел, ванная комната была переполнена как слугами, так и моими коллегами-принцами. Пока я раздевался у бассейна, сбрасывая свои дорожные одежды (уродливые, изношенные, заурядные вещи) в кучу, меня окликнул Т'арремос.
– Он стал худым и изнуренным. Наверное, он умирает от слишком частых прикосновений – бедный грязный маленький певец. В ответ я только скорчил гримасу. Т'арремос всегда был слаб по части остроумия и к тому же он был некрасив. У него от рождения была отметина – яркое, цвета ягод пятно, похожее на карту, закрывало половину лица. По этой причине его год путешествий был на редкость неудачным. Расположение тех немногих девушек, которых ему удалось найти, ему приходилось покупать. И его выбрали для обслуживания Королевы только один раз. Его неудачи были известны всем, и это придавало его речам постоянную озлобленность.
Не обращая внимания на Т'арремоса, я соскользнул в бассейн, предоставив теплой воде омывать меня. Я воздержался от желания нырнуть. Такое проявление чувств было бы, безусловно, дурным тоном.
Т'арремос сделал вторую попытку:
– Что-то рано домой. Мы думали, тебя не будет еще с месяц. Значит, девушки Средних Земель тебе не под силу? Или они забывали аплодировать на твоих выступлениях?
Я сдержал желание дать немедленный ответ, понимая, что там были и другие принцы, так же, как и Т'арремос, завидующие моим успехам с плектой и гармониусом. Вместо этого я поднялся, покинув теплоту бассейна прежде, чем совершенно отдаться ей, и медленно повернулся в его сторону. Я показал ему без слов, что я – не в пример ему – был красивым Королевичем в самом цвету. Затем, я сказал с улыбкой: