Карусель

Плейн Белва

— Ты был мальчиком, когда тебя сюда привезли, а ему было… сколько?.. восемнадцать?

— Я же сказал, что с Клайвом все в порядке!

Дэн рассердился и обиделся. Он был необычайно лоялен, а она оскорбила его лояльность, чего, конечно же, делать не собиралась. Мысли Салли рвались наружу и наконец трансформировались в слова:

— Как ты думаешь — о, прошу, выслушай меня и не сердись, — тот первый врач, эта доктор Лайл, может, она все же была права насчет Тины?

Дэн подскочил на сиденье.

— Господи Боже, я чуть руль

не выпустил! Клайв? Клайв?! Ты это хочешь сказать? Ты, должно быть, рехнулась, Салли!

Его реакция озадачила Салли. Вероятно, он прав. Она сказала ужасную вещь.

— Прости. Прости за подобную мысль. Она посетила меня только сегодня днем, клянусь. Отвратительная мысль. Как бы мне хотелось, чтобы ничего подобного не лезло в голову… Но люди не властны над своими мыслями.

— Отвратительно, это ты верно заметила, обвинить достойного человека, даже в мыслях. Послушай, ты получила ответ от самого лучшего специалиста, от доктора Вандеруотера. Выбрось из головы эту женщину и ее проклятые теории. Господи, на кого подумала — на беднягу Клайва!

Она поразмыслила, потом сказала:

— Это было минутное помрачение рассудка. Забудь мои слова, пожалуйста.

— Разумеется, забуду.

— Мир?

— Да ладно, Салли. Я уже забыл. У нас все хорошо.

Помрачение рассудка, да. Безумные мысли. Ей даже стало стыдно за них. У нее нет никаких реальных фактов. Можно сказать, что нет. Поэтому она ничего больше не скажет.

Однако тихо и ненавязчиво она постарается предотвратить пребывание Тины в Ред-Хилле. Это решено. Возможно, это полный абсурд; тем не менее таково ее решение. Она мать и должна занять определенную позицию. Иногда женщине приходится хитрить с мужем, даже если он такой мудрый и добрый, как ее любимый Дэн.

Глава 5

Май 1990 года

Милях в пятидесяти пяти от Скифии — вниз по шоссе, а затем налево, на север, по щебеночно-асфальтовой дороге, — на краю унылого деревянного городка расположился невзрачный комплекс коричневых сооружений: закусочная, газозаправочная станция и мотель «Счастливые часы». Яркий свет парковочной стоянки заливал два автомобиля и просачивался сквозь жалюзи на кровать, на которой спал Йен Грей.

Первый же звонок будильника разбудил его в десять часов. На самом деле сон его был не глубок, хотя обычно после любовных утех он спал как убитый. Но это зависело от места. В прошлом году в Лас-Вегасе с Роксанной или в те выходные в гостинице «Уолдорф» в Нью-Йорке ему не нужно было беспокоиться о том, чтобы попасть домой до полуночи.

Жалко было покидать обладательницу каштановых волос, рассыпавшихся по подушке. Как он любил зарываться лицом в эти волосы! В свете уличных фонарей блестели два золотых с бриллиантами браслета на ее руке — подарки этого и прошлого года, по браслету за каждый год из знакомства. Новое норковое манто было переброшено

через спинку стула. Он подозревал, что она носит его при малейшей возможности, едва начинали позволять прохладные вечера. Он мысленно усмехнулся. Алчная маленькая золотоискательница! И все же она его любит. По-настоящему любит.

Он знал всю ее подноготную. Вызывающую сочувствие историю о смерти матери и о скорой женитьбе отца на Женщине всего шестью годами старше Роксанны, о двух новых маленьких детях и выжившем из ума дедушке, которого перевезли в их и без того перенаселенный дом. Он знал, как она оберегает свою младшую сестру, которая еще учится в школе. Как-то Йен из любопытства проехал мимо ее дома: сломанное крыльцо нуждается в покраске. Дом стоял недалеко от фабрики, где Роксанна работала в отделе отправки. Три поколения ее семьи работали на «Грейз фудс».

Возникал вопрос: как он мог познакомиться с этой девушкой? Пути руководителя и работника склада вряд ли пересекаются. Они встретились в ресторане, куда друзья Роксанны привели девушку отметить ее день рождения. Там они и столкнулись, в центре зала, у салат-бара. Подняв глаза от тарелки с креветками, он натолкнулся на пристальный взгляд самых поразительных глаз, какие ему доводилось видеть, — черные, глубокие, как северное озеро, и с потрясающими ресницами! Густыми, загибающимися и длинными! Он совершенно неприлично уставился на нее.

— Так, — промолвила она, — так-так. И как вы себя чувствуете?

— Польщенным, — ответил Йен. — Очень польщенным. — И он позволил ей увидеть, как его взгляд скользит вниз к ложбинке между грудями, по красивым оголенным плечам и округлым бедрам.

Она улыбнулась.

— Как мило!

— Как тебя зовут?

— Роксанна Мелисанда.

Он удивился.

— Еще раз! Мей… как?

— Не «Мей», а «Ме». Французское имя, понимаешь?

— Да ладно разыгрывать. Ты же не француженка. — И его широко раскрытые, горящие страстью глаза одарили ее взглядом, на который всегда — или почти всегда — он получал соответствующий ответ.

Она рассмеялась.

— Ты тоже не француз. А тебя как зовут?

— Йен.

— Тоже странное имечко. Как оно пишется?

— Й-е-н. Оно шотландское.

Поскольку он монополизировал тарелку с креветками, действовать надо было быстро.

— Когда ты пойдешь к десертной стойке, я встану за тобой. Передай мне номер своего телефона, ладно?

— Я еще раньше заметила тебя за столиком. Та блондинка твоя жена или подружка?

— Подружка.

— Черта с два! Она твоя жена. Это сразу видно. Красивая.

— Ничего. Ты дашь мне номер?

— А ты как думаешь?

Конечно, она дала. Позже она даже проследила, как они с Хэппи уезжали, запомнила, вероятно, номер его машины, чтобы выяснить, кто он такой. На ее месте он сделал бы то же самое. Это была игра, восхитительная, как рулетка в Монте-Карло, и гораздо более интересная.