Карусель
Шрифт:
— Ну, что скажешь? — Глаза ее сверкали, и внезапно она прижалась к нему. — Один поцелуй. Я приказываю. Давай! Это ничего не будет тебе стоить.
В аромате ее духов смешались роза, хвоя, свежее сено, тепло фруктов, тепло женщины. Ее губы на вкус были сладкими, как малина. Йен попытался освободиться от ее крепкого объятия, но не смог, потому что она была сильной; а потом, хотя он явно был сильнее, он уже не хотел освобождаться. Даже под дулом револьвера он не смог бы прервать то, что началось. И, не отрывая своих губ от ее рта, он подхватил Роксанну на руки и отнес
Единственной разумной мыслью, промелькнувшей в его голове, было: только не там, где она спит с мужем. Затем все мысли исчезли.
Когда он проснулся, на его часах была почти полночь. Роксанна смотрела на него, пока он спал. Приподнявшись на локте, Йен нахмурился:
— Разве я не говорил тебе, что люди не любят, когда за ними наблюдают за спящими?
— Как можно это не любить, если ты спишь и не знаешь, что происходит?
— А, опять ты говоришь глупости.
— Мужчины всегда считают женщин глупыми.
Он не мог не улыбнуться. Будь он проклят, если она не разговаривает, как Аманда Грей.
— Ты такой милый, когда улыбаешься, Йен.
И сразу же его улыбка померкла. Что он наделал! Какая грязь! За прошедшие годы он достаточно испытывал чувство вины, но теперь он совершил двойное преступление. Боже, если из-за сегодняшнего инцидента Роксанна что-то заберет себе в голову, он разрушит бедному Клайву жизнь. И точно так же разрушит остаток своей.
— Не надо такого несчастного вида, Йен, — сказала она, прочитав его мысли. — Мы ни у кого ничего не отбираем.
Он торопливо встал, чтобы одеться.
— В тот день, когда я сюда приезжал, ты сказала, что собираешься хранить верность Клайву и выполнить сделку, которую заключила сама с собой. Если ты этого не сделаешь, если ты посмеешь…
— Я собираюсь ее выполнить, Йен. Я привязалась к Клайву, он мне нравится, но это не имеет к нему никакого отношения. Он никогда об этом не узнает, — хладнокровно произнесла она, натягивая свое зеленое платье.
— Ты… ты — актриса!
— Перед этим я с тобой не актерствовала, — сказала она. — Все это было настоящим. — Она заглянула Йену в глаза. — И ты это знаешь.
Он почти бегом спустился по лестнице. Внизу Роксанна догнала его.
— Ты знаешь, что мы захотим повторить. Мы не можем друг без друга, Йен. Когда мы это сделаем?
— Пока твой муж в больнице.
— Он скоро оттуда выйдет, и что тогда?
— Ты знаешь ответ.
— Но мы никому не навредим, — взмолилась она.
— Ты забыла приготовить картофельный суп, — напомнил он, уже открывая дверь.
— О Господи!
Садясь в машину, Йен видел в освещенное кухонное окно, как Роксанна положила на стол кучку картошки и принялась ее чистить. Она плакала.
Глава 13
Декабрь 1990 года
Буря нарастала. Ветер уже достиг ураганной скорости. Или можно сказать, что пожар, начавшийся от маленькой искорки, оброненной в подлеске, вскоре с ревом будет бушевать в вершинах деревьев.
Он включил настольную лампу и в третий раз за утро принялся перечитывать заметку в газете.
«Сообщают, — здесь он презрительно фыркнул в адрес этих писак, — что двоюродные братья Йен и Дэниел Грей больше не разговаривают друг с другом, а общаются с помощью записок, передаваемых через секретарей».
Что ж, частично это правда. Взгляд его обратился к передовой статье:
«Ситуация осложнилась из-за предложенного группой европейских инвесторов проекта, связанного со строительством города в южной части лесного массива, который уже более века принадлежит семье Греев. Это усугубило и без того имеющиеся внутри семьи разногласия, связанные с конфликтом между сторонниками сохранения природы и сторонниками свободного предпринимательства. Но больше всего нас волнует в связи с этой ситуацией вопрос о выживании уважаемой фирмы, занимавшей главенствующее положение в нашей экономической и культурной жизни. Скифия, да и весь регион, фермеры, рабочие и их семьи не могут допустить, чтобы «Грейз фудс» уменьшилась или перестала существовать. Мы можем только молиться, чтобы восторжествовал холодный разум и мы избежали бы и того, и другого».
«Холодный разум, да что вы говорите! Сколько из вас, добропорядочных горожан, отвергнет предложение в двадцать восемь миллионов долларов, чтобы никогда больше не вставать по звонку и не идти на работу — никогда больше в своей жизни? А? От меня же вы почему-то ждете именно этого».
Дальше были помещены платные объявления, подписанные разными «озабоченными гражданами», которые учредили Комитет по спасению леса Греев. На следующей странице напечатали письма к редактору как от любителей природы, так и от сторонников свободного предпринимательства, большая часть их была исполнена негодования.
Отбросив газету, Йен взялся за стопку писем, чертыхаясь по мере ее прочтения. Снова пришло письмо от Аманды: ультиматум, срок которого истекает первого января, когда она сама приедет на восток. Было послание и от юристов из Нью-Йорка — лучшая фирма, пятьсот долларов за часовую консультацию. Аманда не шутит, раз идет на такие расходы. В висках у Йена застучало. Было и письмо от адвокатов консорциума с вложенной фотокопией сообщения из Швеции. Они тоже хотели немедленных действий. Однако при этом они предупреждали, что сделку нельзя считать делом решенным, поскольку нужно уладить еще множество разных вопросов. Последнее письмо было от юриста «Грейз фудс» — три страницы осторожного анализа.
Отшвырнув письма, Йен выскочил из кабинета, хлопнув дверью, и зашагал в конец коридора, где без стука ворвался к Дэну с криком:
— Ну? Ты уже прочел утреннюю почту?
— Полагаю, ты прочитал письмо Аманды.
— Да. И от ее юристов. Она нас погубит!
— Совсем не обязательно. Я не собираюсь сдаваться. Должен же быть выход.
Иногда Йена просто тошнило от спокойного, слепого, тупого оптимизма Дэна.
— Единственный выход — заключить сделку со шведами, как я уже сто раз тебе объяснял. С этой наличностью мы…