Карусели над городом (журнальная версия)
Шрифт:
— А у человека бывает только один друг?
— Бывает и ни одного.
— А два друга бывает?
— Бывает и пять.
— Тогда почему у меня не пять?
Это был один из тех вопросов, на которые невозможно ответить. Борис не смог бы объяснить, почему у него до сих пор и одного друга среди ровесников не было. На такие вопросы обычно отвечают: «Спроси сам себя». Но это тоже не ответ, а отговорка. Тем более нельзя было так ответить Феликсу. Он жил на Земле всего несколько дней. Ему не объяснишь, что друзей приобретают всю жизнь, а теряют
— Не знаю, почему у тебя не пять, — ответил Борис. — Просто так получается.
— А почему у тебя не пять?
— Мне больше никто не нравится. Кроме тебя, конечно.
— Теперь понятно, — сказал Феликс. — Мне понятно про тебя, но непонятно про меня. Мне нравятся все ребята.
— Даже Дегтярев?
— Дегтярев мне не нравится. Если я его увижу, то опять за тебя заступлюсь.
— Лучше не надо, — сказал Борис. — Он сейчас ни к кому не лезет. Кончил свои вопросы?
— У меня есть еще один.
Борис вздохнул. Феликс задавал вопросы о вещах, над которыми Борис никогда не задумывался. Но лучше было все же ответить самому, чем ждать, пока Феликс начнет спрашивать кого-нибудь другого.
— Давай. Только последний. Сегодня ты меня больше ни о чем не спрашиваешь. Договорились?
— Больше не буду, — согласился Феликс. — Мне непонятно… Ты назвал меня «чучело космическое»…
— Это была шутка.
— Ты назвал меня «дурак»…
— Тоже шутка.
— А Вен-Вен назвал меня «старик». Кто же я на самом деле?
— Я тебе объяснил: «стариком» называют человека, когда он нравится. А «чучело» и «дурак» — это шутливые слова.
— Нет, — твердо сказал Феликс, — это не шутка. Я уже знаю: шутка— это когда смешно. Ты не смеялся, а сердился. Это плохие слова.
— Вот чу… — сказал Борис, но вовремя остановился. — Вообще-то ты прав. Слова не совсем хорошие. Если тебе их скажет кто-то другой, то можно обидеться. Но если тебе говорит друг, то у них получается совсем другой смысл. Я могу назвать тебя дураком или свиньей. И ты не должен на меня обижаться. Это все говорится по-дружески. Понимаешь? Это все вроде «старика».
— Теперь понимаю, старик, — сказал Феликс.
— Вот и хорошо. А сейчас пойдем сыграем в футбол.
— Пойдем, дурак! — обрадовался Феликс. — Я уже давно не играл в футбол, свинья.
Борис вздрогнул, и Феликс это заметил.
— Это я только тебе, чучело, — пояснил он. — Другому я никому не скажу.
ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ
Начало конца
В это воскресенье в лагере был выходной день — никаких занятий.
Неподалеку от лагеря протекала речка Кулемка, но купаться в ней запрещалось. Виновные немедленно изгонялись из лагеря.
Обнаружить виновных было предельно просто: они окрашивались в синий, зеленый или красный цвета. Эта окраска за один раз не смывалась даже под горячим душем. Таково было свойство речки Кулемки.
Речка Кулемка имела синие, зеленые и красные дни. Все зависело от того, какую продукцию в этот день выпускала фабрика игрушек. Если делали пушки, танки и самосвалы, то из красильного цеха в речку лилась зеленая струя. Когда «нажимали» на флажки, мячики и матрешки, то струя приобретала праздничный красный цвет. Если же не выпускали ничего, то струя становилась почему-то синей и оставалась такой от вечера пятницы до утра понедельника.
Сегодня был синий день.
Лагерь предусмотрительно построили на берегу чистого лесного озера, ходить к речке не разрешалось, да и не было в этом никакой нужды. Но почему-то все же находились любители окунуться в запретные воды. За все годы существования лагеря из него были выдворены восемь синих, два красных и один зеленый— все мальчики.
Сегодня разрешили купаться в озере около лагеря. Пока первая смена барахталась в воде, Борис и Феликс наблюдали за ними с берега. Феликс смотрел с завистью. Он вообще не мог смотреть равнодушно, если собиралась группа ребят и они что-то делали вместе.
— А когда мы будем купаться? — спросил Феликс.
— Не наша смена, — сказал Борис.
Вторая смена залезла в воду. Веселья и шуму было не меньше, чем в первой.
— Опять не наша смена? — спросил он.
— Опять, — ответил Борис. — Ты же видишь, что я не купаюсь.
На этот раз Борис соврал. Смена была их с
Феликсом. Борис не хотел, чтобы Феликс пошел купаться. Попробуй уследи за ним в такой толчее. Его могли схватить за ноги и опрокинуть, могли окунуть головой в воду и держать там, пока он не начнет задыхаться (популярная шутка под названием «огурец»). Да мало ли что мог выкинуть и сам Феликс в этой новой для него стихии.
Наконец и третья смена, отшумев, вылезла из воды.
— Опять не наша? — спросил Феликс.
— Не наша, — вздохнул Борис.
— А больше смен нет.
— Мы будем купаться завтра.
Но Феликс был уже не тот Феликс.
— Боря, ты меня обманул, — сказал он. — Купались все. Только мы не купались. Зачем ты меня обманул?
— Я за тебя боялся. Ты мог утонуть. Я тебя обманул, чтобы с тобой не случилось ничего плохого.
— Это я уже знаю — сделать плохо, чтобы стало хорошо. Но мне совсем не хорошо. Ты хотел для меня сделать плохо и сделал? Почему?
— Потому, что я твой друг, — пробубнил Борис.
— Значит, у них друзей нет? — Феликс показал на остальных ребят. — Они все купались, их никто не обманывал.
— Далось тебе это купание! — сказал Борис. — Я вот не купался, и мне ничего.
— Тебе ничего, а мне чего, — возразил Феликс. — Разве я хуже их?
— Ты не хуже.
— Тогда я сейчас пойду купаться.
— Одному нельзя. Тебя сразу заметят, и тебе попадет.
— Пускай попадет, — заупрямился Феликс. — Мне попадет, но зато мне объяснят, почему я один не купался.