Касатка и Кит
Шрифт:
Семья… Да слава богу, что не завел.
"Значит, договорились. Ты - Касатка. Я - Кит.
Я обещал тебе длинное письмо… Начал писать, а что писать не знаю. Вряд ли получится длинное. За пятьдесят-то три года много чего было, а подумаешь - вроде и не было ничего. Во всяком случае, такого, что было бы тебе интересно. То, что со мной происходило до момента нашего знакомства, в общих чертах ты знаешь. Окончил школу, призвали, служил, вернулся, поступил на рабфак, потом на первый курс гидротехнического. Правда (вот этого, кажется, я тебе не рассказывал), хотел поступать на архитектурный
Ну и что? "Зато с тобой познакомился", перечитал он последнее предложение. Двусмысленно как-то получилось. Может, убрать?.. Ведь не вышло ничего у меня из этого знакомства. Мне не такая чистая тогда нужна была, а такая порочная, как Ирка… Подумал. Решил оставить. Пусть так… Стал писать дальше.
"…Доучился я, как ты, наверное, помнишь только до третьего курса. Но на третий курс не пошел. Бросил институт, пошел на стройку. Простым рабочим, подсобником. Потом каменщиком стал.
Собственно, много строительных специальностей перепробовал и приобрел. И маляром был и штукатуром и плотником-бетонщиком. Всякую работу выполнять приходилось. Позже сколотил бригаду и стал шабашить. Батя у меня на заводе работал, на ПЭМЗе. Устроил мою бригаду на завод. Лазали по фермам, красили их серебрянкой, кровли цехов крыли, асфальт катали. А потом перестройка началась. Моя стройка закончилась с перестройкой (прости за невольную тавтологию). Решил попробовать себя в коммерции.
Сначала мелочью разной занимался - торговал апельсинами. Потом стал в Турцию за шмотками мотаться. Кое-как скопил деньжат и открыл свое дело. Сейчас торгую рыбой и морепродуктами…"
Латышев задумался. Еще решит Касатка, что я ей удочку забрасываю насчет поставок рыбы. Край-то, в котором она живет - рыбный. Стер о рыбе, написал:
"…Сейчас торгую продуктами питания.
Дела идут помаленьку. Короче, не бедствую.
Собственно, все. Нечего больше рассказать. Живу, работаю.
Не стану врать, что постоянно думал о тебе - как ты там? В своем далеке… Но вспоминал часто. Ей богу!
Прочитал в анкете, что ПИСИ окончила. Работаешь по специальности?
А помнишь картошку после первого курса? Которая из картошки превратилась в лен? Мы убирали лен, вязали снопы и составляли их в суслоны. А на картошку поехала другая группа.
Ответь, Касатка.
Очень хочу получить твое письмо как можно скорее.
Кит."
Из дома в декабрьскую стужу Латышев хотел не выходить вообще, но, обнаружив, что холодильник его совершенно пуст, решил съездить пообедать в свой любимый ресторанчик на тридцать шестом километре от
Полынограда. Это все в тех же Лебедях. Когда-то там не было ни одного общепитовского заведения, в Лебедях вообще ничего не было кроме двух-трех сотен домишек, расположенных вдоль трассы Полыноград
– Клим. Лебедевцы жили тем, что им давали их огороды и животина, да прирабатывали, жаря пирожки и шашлыки и продавая их шоферне. Потом вдоль трассы стали появляться палатки и вагончики, где уже
Сейчас в Лебедях (кстати, деревню зачем-то переименовали в Лебяжье, наверное, потому, что она стала селом) новые дома, пришедшие на смену хибарам и несколько довольно приличных ресторанов. В одном из них - облюбованном Латышевым - готовили замечательный лагман, не менее замечательную шурпу и просто сверхзамечательный плов. Туда-то и решил съездить позавтракать, а точнее, уже пообедать Никита
Владимирович. А потом, если Митин не озадачит его каким-нибудь неразрешимым вопросом, хотел заскочить в супермаркет "Мегас", прикупить кое-чего для заполнения холодильника.
В ресторане, ожидая, когда принесут заказ, Латышев сидел за столиком и разглядывал посетителей. Дальнебойщиков здесь практически не было. В основном - солидные господа и дамы, хорошо и дорого одетые. Многие, как и Латышев приезжали сюда из города специально.
Подошел официант, извинился и попросил подождать еще буквально минут пять.
– Сегодня небывало большой наплыв посетителей, - сказал он.
– Из
Клима едут за покупками. Новый год на носу.
– Понятно, - ответил Латышев.
– Ничего, подожду пять минут.
– И подумал: "Где пять, там и десять. Схожу в фойе, покурю пока".
Курить можно было и за столиком, но Никита Владимирович решил выйти в фойе - его столик стоял далеко от окна, да и окна в зале были закрыты портьерами, а в фойе огромные окна-витрины, Латышев любил смотреть на падающий снег.
У стойки гардеробщика стояли двое новых посетителей ресторана - мужчина и женщина. Худощавый высокий мужчина сдавал в гардероб свою дубленку и норковую шубку спутницы - не очень высокой, но очень толстой бабенки, с яркими рыжими, явно крашеными волосами. По всему видать - законная супруга. Лицо мужчины показалось Латышеву смутно знакомым. Но он стоял в профиль и Никита Владимирович не смог понять
– встречался ли когда-то он с этим человеком, или он просто на кого-то похож. Даже не ясно на кого. Вот если бы он повернулся…
Мужчина, словно услышав мысли Латышева повернулся к своей спутнице что-то сказать ей, и Никита Владимирович тут же его узнал. Грач! Ну, конечно, он, Валера Грачев, его одногрупник по двум курсам незаконченного ВУЗа, Латышевым незаконченного. Острый с горбинкой нос, острый подбородок. Когда-то они были друзьями. Не самыми лучшими… Впрочем, очень близких друзей у Латышева и не было никогда. Может, потому что к дружбе он относился излишне требовательно, может, потому что не хотел никого пускать в свой мир.
Однако, один раз, ради этой самой дружбы, ради Грача Латышев сделал глупость…
Грач тоже посмотрел на Латышева, но сразу не узнал, отвел глаза.
Однако задумался, и когда они с женой уже подходили к дверям в зал, вдруг остановился и резко обернулся.
– Латышев?.. удивился он.
– Никита?! Какая встреча… - и, бросив супругу, пошел навстречу.
– Привет, Грач, - Латышев не кинулся в объятья, а только улыбнулся и протянул руку.
– Здорово!
– Грач растянул на худом лице улыбку.
– Сколько лет?