Кащей
Шрифт:
– Долой зубы! – пьяно прокричала ворона. Кто-то сильно дернул ее за хвост. Тащивший юркнул вместе с вороной под ветку, зубы пролетели совсем рядом, щелкая двухметровыми челюстями в опасной близости.
Ворона возмутилась:
– Это что же за прохвост Меня дергает за хвост? Ну-ка, дай мне повернуться И получишь клювом в нос!
Отцепись, оставь в покое, Мне не надо ничего, Кроме зубок, зубок, зубок...
– Намек твой понятен. Ты хочешь сказать, Что свет, мол, не мил, лишь томленье да скука, Что лучшие, светлые дни миновали... Ты хочешь, чтоб зубы тебя зажевали! – отозвался таинственный собеседник. Ворона
– Жевали... Жевали? Я тоже хочу!
– Ворона, никак, тормозят ты объелась?
– Объелась... наелась... я кушать хочу!
Чего, говоришь, они там зажевали?
Зубы между тем пели с таким очарованием, что по сравнению с ним разговор вороны и таинственного собеседника звучал банальной прозой.
– Ягоды такие, вроде лимонного хлеба.
– Вкусные ягоды. Кислые до жути, плеваться хочется.
– Никогда, слышишь, никогда их не ешь!
– Это еще почему?
– Потому что станешь тормозучкой!.. Хотя о чем это я?.. Ты уже ею стала! Понятно?
– Нет.
– Я так и знал.
Ворона помотала головой, фокусируя зрение.
– Я хочу улететь далеко на север! – поделилась она планами на ближайшее будущее.
– Отсидись, пока зубы не улетят. Потом лети, куда хочешь. Понятно?
– Нет...
– Я так и знал.
– А ты кто?
– Бронтокряк.
– Кто это?
– Это я.
Ворона помотала головой. В небе носились зубы, выискивая жертву и не прекращая издавать неземные звуки. Ворона куда-то вдруг исчезла, надо было ее найти.
– Ты зачем меня за хвост дернул?
– Чтобы спасти от зубов: они тебя сжуют.
– Такие голодные?
– Нет, они просто обожают жевать. Жуют, жуют, пока уже и жевать становится нечего.
В голове засверкали яркие огоньки, что-то дико застучало изнутри, и...
Ворона пришла в себя – действие тормозучек закончилось. Все, что говорилось, пока действовал наркотик, моментально выскочило из памяти.
– Что я тут делаю? – спросила ворона с недоумением.
– Я так и знал! – сказал бронтокряк. – Ты помнишь, что я тебе только что говорил?
– Не помню. А ты что-то говорил?
– И очень много, между прочим.
– Повтори! – попросила ворона. – Я помню, что летела и увидела крылатых... Я видела зубы, летающие зубы! Ты должен немедленно посмотреть на это чудо! Я никогда не видела, чтобы зубы летали по небу, да еще сами по себе! Кто им приделал крылья?
Бронтокряк терпеливо повторил свой рассказ, начиная с тормозучек. Ворона ахала и, глядя на него, пыталась понять, на кого он похож. Нет, на утку не похож. Скорее похож на лебедя с укороченной шеей и руками вместо крыльев. Крылья чуть дальше на спине. Две ладошки, пальчики с выдвигающимися когтями.
– Скажи, если не секрет, почему тебя так назвали? – спросила ворона, когда бронтокряк замолчал.
– Потому что я в детстве всем говорил, что вырасту огромным и великим.
– А как ты зовешься по-настоящему?
– Не помню уже. Забыл, – пожал плечами бронтокряк. – Но мне и это прозвище нравится.
Зубы продолжали носиться над лесом, было слышно, как они рассекают воздух. Зубы выискивали места, где могли прятаться будущие жертвы, и прислушивались, не доносится ли оттуда каких звуков.
– И как долго они летают?
– До тех пор, пока не поймают и не сжуют одного из нас.
– И часто летают?
– Каждый
Вороне новость не понравилась. Как же ей добраться до замка, если они разлетались и не дают прохода?
– Они не из замка Кащея вылетают?
– Нет, что ты! Они живут гораздо ближе. Кащей их выгнал со своей территории.
– Каким образом?
– Он выходил им навстречу несколько раз.
– И что?
– Они себе все зубы переломали, пытаясь его прокусить. И так раз за разом. Они ведь не могут не жевать того, кто попадает им в зубы, а потому однажды перелетели на юг, и теперь охотятся здесь.
– Хорошая новость.
– Тебе нравится Кащей?
– Нет, но около его замка нет никаких шутников, и там можно спокойно отдохнуть некоторое время.
– Интересный подход к отдыху, – заметил бронтокряк, но расшифровывать не стал, потому что заметил букашку, слизнул ее метровым языком и смачно зачавкал. Ворона остолбенела.
– Ты чего? – удивился бронтокряк.
– Как ты это сделал?
– Что сделал?
– Я не ожидала, что у тебя такой длинный язык.
– Длинный? Он у меня короткий! Вот у... ну... как их, ну, в общем, ясно, кого я имею в виду, у них язык так язык! С верхушки дерева могут поймать бегущего по земле!
– Не поняла, – сказала ворона, но бронтокряк сделал вид, что не расслышал. Зубы носились, пение становилось все громче и зазывнее, от восхитительных звуков против воли начинало тянуть вверх, чтобы услышать получше. Ворона начала терять терпение.
– Скорее бы они улетели! – выразила она общее пожелание жителей леса.
– Тянет наверх? – спросил бронтокряк.
– Есть немного! – ответила ворона.
– У нас раньше во время таких полетов избавлялись от врагов.
– То есть?
– Ну, к примеру, какой-то зверек постоянно всех донимает, надоел до смерти. Его хватают и подбрасывают вверх, а дальше он уже сам летит к зубам, не в силах противостоять пению.
– Хороший способ! – похвалила ворона, представляя, как она отрывает от дерева вопящую лису, а та умоляет пощадить ее, визжит, а она только смеется и повторяет: «Нехорошо чужой сыр хватать, нехорошо».
– Но тут есть одна проблема.
– Какая?
– Тот, кто пытается покончить с врагом, часто и сам, забыв в азарте об осторожности, тоже летит вверх. И они погибают вдвоем. Так что никто больше не пытается избавиться от врага подобным способом.
Мечты померкли.
– К тому же лиса не летает... – пробормотала ворона. Зубы с усиленным рвением запели чарующую песню многоголосым хором, с переливами и поочередным вступлением то одного, то другого голоса. У вороны закружилась голова от счастья, и, лишь краем сознания понимая, что поддаваться пению нельзя, она вцепилась клювом в ветку, представив себе, что это лисий хвост. Зубы над ней издавали самые притягивающие звуки во Вселенной, клюв держался за ветку помимо сознания, в мыслях ворона пела вместе с ними, то солируя, то в общем хоре. Песня затуманила сознание, казалось, что наступил счастливейший момент в ее жизни, после которого не стыдно и умереть. Сжимая клюв все сильнее и сильнее, ворона прокусила кору, в клюв закапал сок. Она сглотнула и чертыхнулась. В голове немного прояснилось, желание попеть в хоре поблекло, уступив место проблеме противного сока, который все прибывал и прибывал.