Кащей
Шрифт:
Ворона принялась отплевываться, не разжимая клюва.
– Что ты делаешь? – услышала она голос бронтокряка.
– Фок фыфлефыфаю! – сквозь клюв ответила ворона.
– Аааа... А я думал, ты сок выплевываешь! – отозвался бронтокряк.
– Я и фофою, фто фок фыфлефыфаю!
– Ты серьезно? – не поверил бронтокряк. – Где ты его взяла? Стой, я понял: ты ветку прокусила!
– Угу! – подтвердила ворона.
– Челюсти качала? – восхитился бронтокряк.
– Щефо?
– Ну, тяжести в клюве носила стабильно, по нескольку раз в день.
– А при чем здесь качели? – ворона выплюнула ветку, сообразив, что зубы больше
– Главное, что не меня, – отозвался бронтокряк. – Кому так не повезло?
Они осторожно высунули головы. Зубы строились в ряд; первые, пережевав, улетали по своим делам, передавая обед следующим по очереди. То, что когда-то было живым существом, сейчас напоминало комок перьев, окрашенных в красный цвет. Зубы довольно щелкали, и казалось, этому не будет конца. Очередь уходила за линию горизонта, сливаясь с верхушками деревьев.
– Кошмар! – прошептала ворона. – Сколько их?
– Много! – отозвался бронтокряк. – На всех хватит!
– Я только сейчас заметила, что говорю как-то странно.
– Ничего странного. Так всегда бывает, когда приближаются зубы. Таким образом мы и узнаем, что они прилетели. Мы говорим по-прежнему, но наша речь по сравнению с пением зубов выглядит грубо и некрасиво. Потому и кажется, что речь не такая.
– Что-то я устала сегодня, – пробормотала ворона. – Сделаем перерыв на несколько... часок-другой... хрррррр...
– Во дает! – изумился бронтокряк. – Мне бы так!
Зубы над головой умолкли, и жители леса постепенно приходили в себя. А пока они пели, в километре от вороны лиса лежала на траве и с удовольствием их слушала. Пели очень красиво, но ничто на свете не могло заставить лису подняться. Столько всего навалилось. Лиса была измотана донельзя, и сил не было даже встать и посмотреть. Просто лежала и слушала.
Крестьяне больше не спорили. Убедившись на собственном опыте, что с вампирами шутки плохи, рано поутру они собрались и тронулись в столицу. От вчерашних победителей осталось намного меньше, чем было ночью: вампиры успели покусать большинство селян, и покусанные тихо сгорели в собственных постелях с первыми лучами солнца. Осталось всего восемь человек.
Они с грустью смотрели на деревню, наполовину превратившуюся в пепелище и кое-где все еще дымившуюся. Артем и Ярослав пожелали им удачи и тронулись в противоположном направлении – спасать царевну. Какие бы неприятности ни случились, забывать об основной цели путешествия не следовало.
К Яге заезжать не стали. Мало ли что? После неудачной попытки спасти человечество (не ради человечества, если честно, а чтобы вставить палки в колеса вампирьему войску) она могла пребывать не в лучшем настроении и устроить им такую штуку, что царевна останется в замке Кащея доживать свои лучшие и последние годы жизни.
Проскакав на одолженных крестьянами лошадях значительное расстояние, царевичи пересекли границу Причудливого леса.
– Что за странный лес? – удивлялся Ярослав, оглядываясь по сторонам.
– Обыкновенный Причудливый лес, – отозвался Артем. – Аленушка про него рассказывала.
– Когда успела? – подивился Ярослав.
– Пока ты с Бабаем спорил по поводу выработки военной стратегии, – пояснил Артем.
– Там много чего было, – согласился Ярослав. – Всего и не запомнишь.
– Это точно. – Артем успел подарить Аленушке
Аленушка в ответ на намеки Артема заалелась и сказала что-то туманное, неопределенное, но отнюдь не отрицательное. Что подняло его настроение до небес.
... Место, куда они забрели, не вызывало особого желания долго тут оставаться, но голод не тетка – пришлось царевичам устроить привал на крохотной круглой полянке.
По мере приближения к замку Кащея лес становился все тише и безжизненнее. Это и радовало, и тревожило одновременно. Радовало, потому что животный мир Причудливого леса был на редкость непривычным и так и норовил сунуть свой любопытный нос в котомки царевичей. А если повезет, то и цапнуть оттуда что-нибудь съедобное. Трезора царевичи с собой брать не хотели: затеряется по дороге– вовек не сыщешь, но тот имел свое мнение на этот счет и не отставал от царевичей ни на шаг, упорно задабривая их во время привалов свежепойманными кроликами.
Они разожгли костер и поставили вариться похлебку.
– Далеко забрались! – начал разговор Ярослав. Артем прилег на траву и довольно произнес:
– Ух! Знаешь, в последнее время вампиры беспокоят меня гораздо сильнее, чем Кашей.
– В столице надежная охрана, и Бабай давно всех поднял на уши.
– Так-то оно так, но недаром Баба Яга пыталась приготовить волшебную воду. Она и Иванушку-то похитила исключительно для того, чтобы испытывать на нем свою воду.
– Оригинальный у нас союзник! – заметил Ярослав.
– Да нет, дело не в этом. Люди просто не умеют с ней подружиться, у них разный уклад жизни, да и Яге, заметь, несколько тысяч лет, для нее люди словно неопытные малыши. Сам понимаешь, какое у тебя будет настроение, если вокруг тебя детский сад и детишки теребят тебя и спрашивают о всякой ерунде.
Ярослав потер подбородок.
– Жаль. Но она теперь – твой союзник! С одним малышом даже я справлюсь, – он немного помолчал и добавил: – Со спящим.
– Это я малыш? – Артур схватился за меч.
– Но ты же младше меня! – ответил Ярослав. Братья скрестили мечи. – И ты ни разу меня не победил!
Шуточный бой продолжался до тех пор, пока вкусный запах из котелка не собрал вокруг поляны уйму хитрых мордочек, пересиливших свой страх перед неизвестными существами и одновременно выглянувших из листвы. Царевичи услышали шум, прекратили бой и изумленно посмотрели по сторонам. Отовсюду, куда бы они ни бросили взор, выглядывали хитрые мордочки – кусты просто ломились под их тяжестью, деревья стали уже, потому что мордочки своим весом склонили ветки – и все они смотрели точнехонько на котелок с кипящей похлебкой. Небольшая полянка была полностью окружена и блокирована и походила на широкий колодец, и царевичам показалось, что перед ними концентрированная хитрющая-прехитрющая хитрость. Мордочки все были одинаковые, как на подбор. И улыбки, улыбки, улыбки! Вот все одновременно облизались, принюхались и снова облизались. Трезор ощерился.