Каста Неприкасаемых
Шрифт:
Хватаюсь за голову и чувствую, как тень медленно всплывая покидает мое тело. Все! Вокруг уже пронзаемый солнечными лучами реальный полумрак сарая. Звук и свет режет сознание, но не так как в прошлый раз – намного мягче и терпимее.
Прижавшись пылающим лбом к холодному камню спрашиваю, не дожидаясь пока боль отпустит.
– Что это было? Почему?
В ответе слышится довольное удовлетворение.
Это плата за излишнюю самонадеянность. Сумрак не место для человека. Иногда человеку требуется целая жизнь, чтобы научиться
Ничего не отвечаю, только зубами скриплю. Поживем увидим, уж к чему-чему, а к боли я привычен, с этим-то как-нибудь сладим.
Поднимаюсь и пробую еще раз, терплю сколько могу, пока башку не начинает разрывать на части. Вываливаюсь, отдышался и снова. В маленьком зарешеченном оконце солнечный день сменился ночной темнотой, а я как одержимый все продолжаю бороться за мгновения в Сумраке. Вход и выход проходят уже практически без проблем, но время, что я могу продержаться там, по-прежнему ничтожно мало.
Отчаявшись валюсь на пол без сил и вновь слышу скрипучий голос:
А ты упертый – это похвально. Можешь не рвать жилы, это не дается сразу, тут эффект накопления, чем больше времени в сумме ты проведешь в Сумраке, тем дольше каждый раз сможешь в нем находиться.
Все, о чем я успеваю подумать, прежде чем провалиться в спасительный сон, это – вот же сволочь, а сразу сказать было нельзя.
Глава 5
Подняли с рассветом, особо не церемонясь. Здоровенная лапища Грэма схватила меня за шиворот и одним рывком поставила на ноги.
– Выметайся, щенок! – рыкнул прямо в лицо разинутый в крике рот, и я уже кубарем лечу в сторону двери. Успеваю вскочить и выскользнуть во двор, не давая ему возможности повторить экзекуцию.
Согнувшись пополам, десятник прополз вслед за мной под низкой дверной балкой и, зыркнув в мою сторону, коротко бросил уже на ходу:
– Иди за мной.
Обходим дом вокруг и с противоположного торца останавливаемся у небольшого плаца шагов двадцать на двадцать. Четыре столба огораживают ровный квадрат яркого желтого песка, и у одного из них стоят, балагуря, с десяток бойцов в полной тяжелой броне.
Завидев Грэма, они тут же замолкают и выстраиваются в линию. Зеленые касты воинов, нахмуренные брови, и тяжелые скулы в вырезе поднятых забрал. Кованые панцири топорщатся заклепками и бронзовыми наплечниками. На обнаженных руках почти каждого есть татуировка. Приглядываюсь, различая уже знакомые буквы, а из глубины моего сознания звучит ответ на еще не сформировавшийся вопрос.
Название школы, которую они закончили и пути, которым следуют. Я уже говорил тебе, но учитывая твою «одаренность» повторю – написано на языке первых людей, буквы Б и З означают школа бронзовой змеи, а Ш и М – школа многоруких.
Мне это ни о чем не говорит и вопрос вырывается интуитивно:
– Что это значит?
Получаю
Думаешь, сейчас самое время для исторической лекции?
Понимаю, что он прав, да и какая мне разница, какую школу они закончили. Мы уже подошли вплотную, и Грэм завис над строем мрачной скалой. Бойцы вновь засуетились, выравнивая линию, и я, скосив взгляд на гигантскую фигуру десятника, ловлю себя на мысли, что на их месте тоже бы поторопился.
Грэм немногословен.
– Ты! – Тычок в мою сторону. – Одевайся! – Кивок на груду сваленных доспехов.
– Ты! – Зверское выражение лица повернулось к одному из бойцов. – На ринг! Будешь первым.
Пока идет разбрасывание команд, рассматриваю снаряжение. С чего начать? Что-то много здесь всего свалено.
Слышу снова рев Грэма.
– Ты, помоги доходяге!
Паренек из подсобных, в которого тыкнул палец десятника, резво подскочив, стал быстро напяливать на меня все подряд приговаривая при этом то ли специально для меня, то ли чтобы не пропустить чего-нибудь.
– Войлочный поддоспешник.
Куртка из войлока с застежками на спине налезла на меня как чулок.
– Панцирь.
Две железные пластины, связанные кожаными ремнями, легли на грудь и спину.
– Наручи, поножи, наплечники, налокотники, наколенники.
Не успеваю уследить за его ловкими движениями, застегивающими ремни у меня на руках и ногах.
Парень выдохнул и, подняв тяжёлый пояс с кольчужной юбкой, затянул его у меня на поясе.
Двинув ногой, понимаю, что потяжелел как минимум вдвое, но тут на голову опустился шлем, и с железным лязгом закрылось забрало. Глянув на мир сквозь решетку, решительно поправляю себя – втрое, не меньше.
Громогласный бас Грэма прерывает мои подсчеты.
– Чего вы там возитесь, марш на ринг!
Получаю в левую руку щит, в правую – меч, и тычок в спину отправляет меня на песок, подтверждая крик моего помощника.
– Готово!
Сквозь прорези забрала вижу здорового мужика напротив в такой же снаряге, как и на мне. На руке вытатуировано БЗ. Босые ноги вязнут в песке, и сквозь шлем едва доносится голос Грэма.
– Силай, уложи доходягу, но не калечь!
«Силай, надо понимать – это тот бугай напротив, доходяга, естественно, я. Приказано не калечить – уже приятно».
В этот момент лязгнул гонг, и здоровяк стремительно рванулся на сближение, а я, как ни готовился, почему-то в этот момент застыл в непонятном ступоре. Бам! Загрохотало в голове и по тому, что во все забрало уже синеет голубое небо, понимаю – лежу. В глазах все плывет и двоится. Сил вообще никаких, не говоря уж о том, чтобы подняться.
Голос Грэма и тычок в бок кованого носка.
– Эй, ты чего разлегся! Живо поднимайся, тебя не валяться сюда привели!
«Ну давай же, давай, – подстегиваю сам себя, пытаясь побороть навалившуюся слабость, – чего ты ждал, что с тобой здесь в бирюльки играть будут, давай соберись!»