Кастелян
Шрифт:
— Я знаю, ты сегодня целый день свободен! — улыбающаяся Луна легонько ткнула пальчиком в мою совиную грудь. Но быстро посерьёзнела. — Гарольд, покажи мне мир маглов, пожалуйста.
— Э-э… — опешил я. Из совиной глотки вырвался ожидаемый сип. Видимо, морда у птицы в этот момент была довольно выразительной, потому что Луна не выдержала и расхохоталась.
В Хогвартсе наступили короткие пасхальные каникулы. Младшие ученики разъехались по семьям, старшие — засели за подготовку к экзаменам. Делать в замке было совершенно нечего, так что с самого утра я улетел к дому-ладье. Если как всегда прогонит — слетаю сегодня
Не прогнала.
— Если согласен, переодеться можно в доме, — сказала Луна, оценив мой наряд «прямо из Хогвартса». — И… папа хочет тебе сказать пару слов.
Дом Лавгудов — это башня. Настоящее, классическое жильё мага-исследователя. По одной большой круглой комнате на этаж, и сквозная винтовая лестница в центре. Первый уровень занимала кухня, совмещённая с мастерской, второй — гостиная с… типографией. Мистер Лавгуд — главный редактор и издатель журнала «Придира», который мне, между прочим, ещё ни разу не предложили полистать. Нужно поинтересоваться при случае.
Рисунки на стенах — вот что бросается в глаза в первую очередь. Рисунки и дремлющая магия в них. В основном растительная тема — трава, деревья, цветы — и диковинные животные среди этого. Часть сюжетов рисовала Луна, остальное — кто-то ещё. Другая рука, другая магия — сильнее, основательнее… взрослее.
— Поднимайтесь наверх, мистер Поттер, — окликнули меня из гостиной, когда я завис на первом этаже, рассматривая эту семейную панораму. Больше всего меня заинтересовала синяя сова, сидящая на виноградной лозе. Птицу рисовал тот самый неизвестный взрослый художник, и довольно давно.
Мистер Лавгуд выглядел эксцентричным и безобидным чудаком, вынужденным тянуть ношу отца-одиночки. Для некоторых не очень умных людей это заблуждение могло бы стать последним в жизни. Посмотрев на меня с минуту, он сказал просто и без предисловий:
— Если обидишь её — я тебя убью.
Определённо, Ксенофилиус был из тех магов, кто хорошо знает цену произнесённых слов.
— Я вас услышал, мистер Лавгуд, — ответил я так же просто. — Этого не потребуется.
— Хорошо, — кивнул Ксенофилиус, больше не собираясь возвращаться к этой теме. — Это надень на руку. Зелёный камень — тревожный вызов, красный — аварийный порт-ключ. Вытянет двоих детей. У Луны такой же.
Отказываться я не стал, несмотря на умение телепортироваться самому и наличие дублированного маячка на плетёном браслете. Это нормальное желание отца — знать, где находится его одиннадцатилетняя дочь. А моё спокойное согласие, похоже, добавило несколько очков в его глазах.
— Ты видел, как она одета? Есть замечания?
— Э-э… нормально, сойдёт. Только палочку из-за уха пусть уберёт.
— Это всё, что ты можешь сказать?
Я вздохнул.
— Она, разумеется, упакована не по последней моде. Но в её возрасте это не критично. Одежда из натуральных материалов выглядит немного дороговато для детей, которые всё равно быстро вырастают из неё. Нефабричная ткань и определённо ручная работа по оформлению могут быть приняты за труды начинающего дизайнера, не вполне освоившего меру эксцентричности. Её амулеты выглядят как популярные у детей «фенечки», что вполне вписывается в общий стиль одежды. Из статистической нормы сильно выбиваются живые цветы на шапочке, но девчонки же должны как-то выделяться, правда?
Ксенофилиус
— Ладно. Так, это вам на расходы.
— У меня есть деньги, мистер Лавгуд, — здесь я решил проявить настойчивость, потому что у меня сложилось впечатление, что избытка средств в этой семье нет.
— Не смейте транжирить родительское наследство, мистер Поттер!
— У меня есть собственный источник дохода, — перебил я его. — Из того мутного сейфа я не беру ни кната.
Наверное, стоит рассказать о моей новой схеме обмена иномирного золота на земную валюту. Я действую через ломбарды.
Если полагаете, что это просто — вы ошибаетесь. Ни в одном приличном ломбарде у ребёнка не примут в залог даже ложку из нержавеющей стали. Я воспользовался полулегальной скупкой. Признаюсь, успешно это получилось только один раз.
Итак. В Средоточии было заказано некоторое количество простых золотых колец — без камней, без серьёзной отделки, обычные кольца с простейшим узором или даже без оного. Изготовление такого трэша на промышленной базе космической цивилизации стоит недорого, только поставляй материал. Пробу, разумеется, тоже не ставят — это исключительно земной маразм.
Далее поисковым чувством по скрупулёзно выверенным критериям были найдены подходящие скупки. Мне не нужны ни откровенно криминальные «барахолки», ни развитые «конторы» с несколькими оценщиками в одном помещении, ни торговцы определённой национальности. Последнее — от излишнего усердия названной группы к своему делу: мне требуется не слишком въедливый перекупщик, который быстро и не вникая перепродаст принятое от меня в непривередливую розницу, а не станет копать состав примесей, изучать микроцарапины гравировки и наводить справки о новом производителе.
Найдя где-нибудь недалеко от вокзала одинокого барыгу в бронированной клетке с выдвижным лотком, я изучал подходы, после чего незаметно усыплял сидящего рядом охранника, надвигал поглубже капюшон и приступал к операции.
В первой скупке я просто потерял одно кольцо, и после этого торгаш отказался идти на контакт вообще. Мягко усыпив его, я забрал свой обменный актив телекинезом и пошёл дальше.
Во второй конторке оценщик оказался более вменяемым. То есть, первое «затравочное» кольцо он точно так же у меня «конфисковал», прикрикнув, что сейчас вызовет полицию. Игнорируя угрозы, я горько вздохнул, поднял прозрачный пакет с кучкой ювелирки поувесистее и, глядя на золотой блеск сквозь полиэтилен, сокрушённо пожаловался, что и здесь, вероятно, всё это добро реализовать не удастся.
Продавец мигом выразил готовность помочь мне с избавлением от этой ноши. Я поинтересовался, сколько же там причитается за первое кольцо. Начался торг… В итоге сформировалась следующая механика транзакций: я передаю ему кольца по одному за раз, придерживая остальное до тех пор, пока не получу расчёт за уже отданное.
Колечки я отдавал в сортированном порядке от самых лёгких к самым тяжёлым. Ну а когда в мешке позвякивала лишь тройка самых увесистых, быстро буркнул «остальное завтра» и см… поспешно ушёл. Не в грязную вокзальную сутолоку ушёл, разумеется: просто присел под бронированный прилавок и перешёл в Саргас. В тесном закутке скупки я был один, а камер здесь, по понятным причинам, не было.