Кастелян

Calmius

Я присмотрелся внимательнее. Эта тварь жрала Пустоту! Червоточины Хаоса, да как можно жрать такое добровольно?

Где-то рядом отозвалось большое количество Света. Пока скрытого, но готового вырваться и выжечь лес на сотню метров вокруг. К сожалению, дементору это не нанесёт фатальных повреждений. Не понимаю, почему в данном случае Тьму нельзя нейтрализовать Светом, но это так.

— Что… дальше? Бросать в… это?

— Нет, не вздумай! — я подбросил твари ещё «доширака». — Зови его.

— К… кого?

—

Своего защитника. Как мою сову, что сейчас тебя прикрывает, видишь? Только своего, собственного, светлого.

— Как?

— У каждого мага есть защитник. Он где-то далеко, в своём мире. Но он всегда поможет. Дозовись его, он услышит.

— К…как он выгл…

— Это знаешь только ты. Не думай, как он выглядит. Кричи, что тебе нужна помощь.

— А…

— А мы с Ночью поможем ему прорваться сюда. Ты только найди и дозовись его.

— Я…

— Ты маг, Гермиона. Не думай. Делай! — сказал я и добавил тише: — Или нас сожрут.

Кажется, я начал понимать, что происходит. Стихия этой твари — не первичная. Производная. «Голод». Внебрачный выродок Тьмы и Хаоса — вечный, всепоглощающий Голод. Тварь жрала Пустоту, но не могла нею насытиться ни на йоту. И это усиливало её голод ещё больше. Она обезумела и рвалась к источнику бесплодной пищи всё сильнее. А может, ей хотелось прорваться сквозь горы пустой еды к наполненным вкуснейшей амброзией сосудам наших душ.

Тварь постепенно распирало от поглощённой Пустоты. Но вместить в себя она могла ещё много. Наверное, я бы мог сейчас кое-что сделать и поставить точку в бою, ведь у меня есть ещё и Жизнь, но… у этой битвы имеется ещё одна цель.

Грань заколыхалась. К нам пытался прорваться кто-то… добрый.

— К…кажется…

— Вижу. Сейчас…

Похоже, тварь, даже если бы и захотела, уже не могла от нас оторваться. Инстинкты не позволят. Слишком много она съела, а ей давали ещё и ещё.

Открыть каналы. Взять немного этого света. Пожалуй, настал твой звёздный час, палочка: тот самый момент, когда с тобой лучше, чем без тебя.

— Exspectamus patronum!

Дохнуло незнакомым миром и чьей-то радостью. На тропинке стало очень светло.

— Весь свет — ему, Гермиона! Он знает, что делать!

Мне показалось, что наступил солнечный день. В тёмный балахон врезался какой-то ослепительный комок. Пролетел сквозь тварь, мгновенно развернулся, пролетел ещё раз — и начал раз за разом прошивать дементора тонкой световой паутинкой, будто игла швейной машины, прибивающая пуговицу к толстому ковру.

От поднявшегося визга закололо в ушах. Патронус обычно не убивает дементоров — не успевает, потому что у тварей хватает мозгов разорвать дистанцию и ретироваться. Но этот матёрый экземпляр слишком сильно присосался к халявной баланде. Однако, патронусу нужно помочь. Гермиона не железная, ей вообще рано было делать этот вызов.

Подняв палочку,

я сформировал тончайшую иглу из сгущённой пустоты и вонзил её в бьющуюся в агонии фигуру, в последний момент немного закрутив стилет штопором, чтобы клиент не соскочил. Вонзил — и резко отпустил сгущение.

Накачанная пустотой и сильно подточенная светом, тварь взорвалась. Неожиданно легко, мгновенно, без вспышки и абсолютно беззвучно. Нематериальное тело дементора распылило по дальним земным орбитам. На дорожку медленно спланировали тлеющие обрывки балахона. В уши ударила наступившая тишина.

Урок окончен.

Я опустился на тропинку около Грэйнджер. С усилием достал две горячие кружки и передал одну Гермионе. Светящийся зверёк мгновенно оказался рядом и быстро заглянул в напиток. Успокаивающе посмотрел на хозяйку и присел у ног, между нею и мной.

— Что это?

— Шоколад. Горячий. Пей, он поможет согреться.

Я отхлебнул напиток и, наконец-то, внимательно посмотрел на зверушку. Быстрая, непоседливая, умная. Находиться в одном положении дольше секунды она, похоже, не умеет. Не вытерпела на скучной земле и перебралась по руке на плечо хозяйки.

— Куница, надо же… Ты полна сюрпризов, Грэйнджер.

— А *это*… оно уже…

— Уничтожено. Мы его порвали, других рядом нет.

— Нужно… искры послать, наверное…

— Ты уже отдохнула и готова к новым подвигам? Как только мы их позовём, нас немедленно поднимут, погонят и припашут к чему-нибудь ещё, — я вздохнул. — Ты пей шоколад, Гермиона. Он предписан после общения с… этими тварями. Пей, согревайся, а я буду портить тебе аппетит.

Предстоял долгий, непростой разговор.

Глава 71. Яркий Марс под ногами

— Что ты… Это по поводу него, да? — Гермиона посмотрела на куницу. — Что-то не так?

— Наоборот, с ним всё очень хорошо. Я рад, что он не такой… бесхитростный и доверчивый. Извини уж, говорю как есть.

— Ага… добавь ещё, что у нас теперь хоть одни мозги на двоих будут, — с горечью сказала Грэйнджер.

— Шутишь — значит, отогреваешься, — кивнул я. — Мозгов у тебя своих хватает. Я надеюсь, что он научит тебя критичности. Здоровому недоверию. Навыку думать своей головой.

Гермиона не ответила. Я помолчал.

— У меня опускаются руки, Гермиона. Честно говоря, я больше не знаю, чем помочь, и готов отойти в сторону. — Я кивнул на патронуса. — Это — последняя попытка.

— А…

— Ты вроде бы прислушиваешься к доводам, соглашаешься с анализом ситуации постфактум. Но потом приходит Уизли, плетёт тебе очередную чушь — и ты со всей своей инициативой вляпываешься в очередную вонючую историю. Тебя достаточно поманить сказкой о том, что Великое Дело Добра опять в тебе нуждается — и ты без оглядки кидаешься в огонь за очередными каштанами.