Кастро Алвес
Шрифт:
близости, когда поэт смог бы снова сказать ей о своей любви, повторить поцелуй,
украденный на празднике, горячо поцеловать ее губы. И вот он здесь по окончании
обеда, они наедине в гостиной, где открытый рояль дополняет уют обстановки. Синья
Лопес уселась у его ног. За окном зимний, туманный, холодный вечер. Она ждет. Но он
грустен, он охвачен грусть^ смерти, для него мрачен этот вечер, и в сердце у него туман
и в теле холод. Зачем жить, если она ушла?..
Поэт
— Ваша улыбка пугает, Кастро Алвес, настолько она печальна...
И его глаза, такие черные и глубокие, иные, чем
103
обычно, в этот вечер. В них нет лучистости, которая их всегда освещает. Они сухи,
эти грустные глаза, не умеющие плакать. Он -встает. Входит доктор Луис. У Синьи
103
влажные тлаза. Кастро Алвес целует ее маленькую ручку, прощается с врачом и уходит
в ночной мрак.
Синья Лопес пытается подобрать на рояле мелодию песни. Но не может, рыдание
вырывается из ее груди. Доктор Луис подходит к дочери, гладит ее нежную головку.
— Ты печалишься потому, что он не говорил тебе о любви?
Синья Лопес дос Анжос смотрит на отца глазами, из которых слезы бегут так же,
как уличный туман струится по стеклу окна.
— Я плачу потому, что он грустен. Никто не имеет права печалить его... В
особенности тот, кто заслужил его любовь...
И она смотрит на улицу, где он исчез. Она знает, что Кастро Алвес не придет к ней,
но все же плачет о его горе, о любви, которую он потерял, Ей жалко его, беднягу!
* # *
Подруга, дай мне рассказать тебе о горестях любви. Когда слезы высыхают в глазах\
жизнь высыхает в сердце. В один прекрасный день приходит она, любимая,
единственная, бесповоротно избранная на сегодня и навсегда, та, которую мы ищем в
образе и в сердце других женщин. Она приходит и завладевает всей нашей жизнью.
Мы живем только ради нее, грезим ее грезами, страдаем ее маленькими страданиями,
улыбаемся ее улыбкою, радуемся ее радостью. В нашем голосе появляются
хрустальные звуки счастливого смеха, ночи становятся прекрасными, и весна длится
круглый год. Она музыка и поэзия, мечта и действительность, приключение и
путешествие — все вместе. И вот настает день, когда она уходит к другому. Возможно,
она уходит с мягкой, дружелюбной улыбкой, мимоходом говоря, что будет ждать дома,
в гнездышке, где расцветает наша лю
104
бовь. Но ее мягкая улыбка равносильна предательскому удару кинжалом в спину.
Прощальному поцелую научил ее иуда — ее ожидает другой.
И вот настает день, когда мы это обнаруживаем. День — самый несчастный из всех
дней. Мы еще
представляла. Мы еще не можем поставить ее на то место, которое она сама избрала
для себя. Но действительность любимой женщины убога. А то, что мы видим в ней, это
лишь мечта, которую мы сами создали и которую невозможно вырвать из сердца.
Высыхают слезы на глазах, высыхает жизнь в сердце. Сегодня она для нас ужасная
очевидность, завтра она будет самой трагичной из теней. Но в увядшем сердце
возлюбленного никогда не расцветет радость, на омраченном грустью лице никогда не
появится веселой улыбки. И каждый день он будет горестно ожидать, что она вернется,
но то будет не действительность, которая уже ушла, а мечта, которая тоже уже
разбилась. Самая сильная любовь хрупка, как тончайший хрусталь, подруга. И горест-
ны дни тех, кто любил и потерял свою любовь, ибо они знают, что никогда больше не
обретут ее снова. Любимая женщина не встречается дважды. Она приходит, мы узнаем
ее и отдаем себя целиком. Она уходит, и с ней уходит наша жизнь. И даже воспомина-
ние о ней — трагическая радость. Так будет и если ты уйдешь, подруга. Так было и с
Кастро Алвесом, когда от него ушла Эужения.
Он уже раньше чувствовал, что между ними что-то порвалось, что кончилась
прежняя любовная близость, что под напускной веселостью, под неистовством ласк
она что-то от него скрывает. Между ними возникла какая-то отчужденность. Иногда у
нее на лице появлялась тревога, а когда он смотрел ей в глаза, то видел в них уже не
любовь, а скорее сострадание или угрызения совести. Она считала его великим и
добрым, красивым и мужественным, так почему же она изменила ему? Слишком
соблазни
104
104
тельной, видимо, была для нее жизнь на улицах и в театрах, в роскоши и комфорте.
Когда она находилась с ним, слышала его голос, чувствовала биение его сердца, ее
охватывало бесконечное презрение к себе. Почему же она ему изменила, ведь ей было
хорошо с ним, ведь никто другой не был таким, как он? Да, хорошо, но когда она была
не рядом с ним, то легко поддавалась впечатлению, которое производила на мужчин, не
могла устоять против их ухаживаний, комплиментов, против золота, против шумного
веселья. Блеск роскоши слепил ей глаза, хохот веселья заглушал в ее ушах голос поэта.
Она смотрела на него, и глаза ее наполнялись тоской, — как могла она его
обмануть, его, который никогда не лгал ей? Кастро Алвес чувствовал, что между ними