Ката - дочь конунга
Шрифт:
Родители ушли. Маша смотрела в окно, как мама садится в машину, как отец привычно протирает стекла и зеркала, тоже садится, заводит и уезжает из двора. Все. Вытерев накатившую слезу, она хлюпнула носом, но тут же приказала себе не раскисать. Сев за стол, она взяла лист бумаги, ручку, подумала и начала писать: "Дорогие мамочка и папа!"
Закончив письмо, Маша поискала конверт, но не нашла. На глаза попался конвертик для денег. Сгодится и он. Маша свернула лист, засунула в маленький конверт, закрыла. Потом достала телефон и набрала номер Сереги.
Слаутин не поддержал ее ни в чем. Маша подумала, что зря сомневалась в друге, он действительно
— Ладно, — Маша легкомысленно махнула рукой, — похожу пока босиком, а потом обувь выдадут!
— Машка, ты конченная дура! — Слаутин сходил с ума, глядя на ее приготовления, — ты реально думаешь, что в ночной рубашке и материном платке сойдешь за свою?! Да тебя там сразу заподозрят! И хорошо, если кто-нибудь из богатых к себе на двор возьмет, свиней кормить, а могут ведь и куда похуже загнать!
— Слаутин, не нагоняй тоску! — Маша отмахивалась от приятеля, — первый раз не пропала, и второй не пропаду! В крайнем случае вернусь!
— А если нет?! — парень застыл, ожидая от нее ответа, — ну представь, перестанут кольца работать. И что тогда?!
— Серый, — Маша плюхнулась на край кровати, — ты не представляешь, как мне страшно! Но не могу я больше так, понимаешь?!
Слаутин поник, сел рядом.
— Я не хочу, чтобы ты уходила. Не представляю, как это, когда тебя не будет.
— Ты должен будешь присматривать за моими родителями, понял?! Передашь им это письмо. Я тут все рассказала. Ну как — все… Правдоподобную версию.
Серега кивнул, взял в руку конвертик.
— Все, пошли. — Маша встала, взяла сумку с вещами.
Чем ближе она подходила к заветному месту, тем холоднее становилось внутри. Даже появилась мысль, что Серега прав, и не нужно ей это все. Но Маша упорно шагала через влажные от ночного дождя коряги, слушая, как сзади шуршит опавшей листвой приятель. Достигнув нужного места Маша остановилась.
— Отвернись, — велела она Слаутину, а сама быстренько смахнула с себя одежду и натянула рубашку и накинула на голову платок. Босые ноги мерзли в мокрой траве.
— Серый, — позвала она, и Серёга обернулся. Маша протянула другу сумку.
— Обниматься будем? — с кривой ухмылкой спросил Слаутин.
Маша обняла его за шею.
— Держись. Серый, мне самой страхово.
Маша расцепила руки и, взглянув мельком на пальцы, сделала шаг назад. Серега стоял, как сирота, взявшись за ручки спортивной сумки двумя руками. Маша махнула ему и развернувшись, пошла вперед. У нее даже не было сомнения, что дверь откроется перед ней. Было ощущение, будто кто-то подталкивает в спину. Так бывает в ветреную погоду, когда повернешься к ветру спиной, и почти бежишь. Пройдя полсотни метров она обернулась — Сереги
33
Здесь тоже заканчивалось лето. Маша устали и продрогла, босые ноги совсем заледенели, и она просто мечтала о толстых вязаных носках. Влажная трава шуршала, густые заросли, сквозь которые нужно было пробраться, обдали росой, окончательно измочив рубашку. Маша куталась в платок и стучала зубами так громко, что, казалось, стук было слышно по всей округе.
Она радостно встрепенулась, увидев очертания стены вокруг города, и прибавила шаг. Надеясь не попасться на глаза дозорным, Маша пробежала последние сто метров полусогнутой, и спряталась за высоким тыном. Осталось найти знакомый перелаз. Она пошла вдоль стены, стараясь не шуметь, внимательно присматривалась к очертаниям деревянного ограждения. Дойдя до нужного места, Маша вскинула глаза и оторопела. Стену починили. Причем починили так качественно, что никакой возможности взобраться у желающих не было. Растерявшись от неожиданности, Маша замерла, уставившись на следы свежей починки. Она запустила пальцы в волосы, растрепав и так изрядно потрепанные косы, помассировала голову. Что же делать?! Ходить вдоль стены в поисках способа перебраться было опасно, эта сторона хорошо просматривалась с башен. Маша прижалась ближе. Не хватало еще, чтобы ее тут поймали да быстренько казнили как шпиона какого-нибудь. Выбрав момент, она перебежала в соседнюю лесополосу, отделенную от стен города только широкой дорогой, разбитой вдребезги телегами и разного рода повозками. Она медленно брела туда, где, как ей помнилось, были городские ворота. Много разного люда проходит сквозь ворота ежедневно, может и ей повезет.
Топот копыт заставил обернуться, а в следующую секунду она, вскрикнув, отпрыгнула в сторону, и, не удержавшись, упала на обочину, больно ударившись бедром о торчащую из земли корягу. Человек на лошади оглушительно хохотал, лошадь беспокойно перебирала ногами, понимая, что может наступить на лежащую под копытами девушку. Маша зажмурилась, ожидая удара, но, его не последовало, зато она услышала скрип колес и тут же раздался женский крик:
— Мокша! Что ты творишь?! Господи, боже, ты же поранил эту девушку и напугал до полусмерти!
Маша ощутила прикосновение к предплечью, открыла глаза и увидела участливое лицо женщины, которая тут же принялась ощупывать ее, пытаясь понять, где травмы.
— Ты как, дочка? — женщина провела ей по голове, приглаживая растрепавшиеся волосы, — прости сына моего, он у нас баламошка, что в голову пришло, то и творит!
— Уйди! — прикрикнула она на сына, — помоги лучше отцу!
Женщина протянула Маше руку, и девушка встала, охнув, когда оперлась на ногу. Женщина посмотрела недоуменно, и всплеснула руками — рубашка на бедре была разорвала, а на том месте, куда воткнулся сучок, кровоточила рана.
— Мокша! — крикнула женщина, — ну-ка иди сюда!
Молодой мужчина, которого женщина звала Мокшей, уже спрыгнул с лошади, передал поводья беленькой девочке лет тринадцати, и пошел на зов матери. Он все еще улыбался, но, увидев, что натворил, убрал улыбку с лица, и даже выглядел виноватым.
— Давай, бери ее, да неси в повозку! — приказала мать, — аккуратно неси, глуподырый, не хватало, чтобы она у нас кровью истекла!
Мокша протянул к Маше руки, Маша посмотрела на него зло, Мокша не обратил внимания на сердитый взгляд, подхватил девушку и понес.