Катарсис. Том 1
Шрифт:
— Не тревожься, Алексей, — засмеялся Ираклий, — мы у тебя не задержимся, завтра же уедем.
— Смотрите, как вам лучше. — Брат укутался в ватник по причине ночного похолодания, нахлобучил шапку и ушел.
Гости остались одни.
Ираклий вымылся в баньке, еще теплой с воскресенья, поставил самовар, и они принялись чаевничать, с интересом присматриваясь друг к другу, пытаясь оценить отношение каждого к событиям вокруг и к общим знакомым. Аура необыкновенности окутывала посланницу Крутова, гибкую, обаятельную, исключительно сексуальную, зовущую, умную и красивую. Ее хотелось слушать, ей хотелось подчиняться, и Ираклий все время себя сдерживал, чувствуя дурман ее женской притягательности, пока не понял, что она
Неизвестно, ощущала ли Мария его состояние, скорее всего да, потому что Ираклий особенно-то и не старался скрыть свои чувства, но ни разу не ответила на его взгляды пренебрежительной гримасой, отталкивая. Что-то притягивало обоих друг к другу, и это «что-то» было сильней сознательных оценок и обыденных реалий.
62
Вадим Егоров.
Сначала они поговорили о Крутове и его проблемах.
Выяснилось, что ЛООС добрался и до него, и теперь Егор собирался выехать в Москву, чтобы раз и навсегда покончить с ликвидаторами Легиона, для чего собирал команду.
После этого Мария посвятила Ираклия в Замысел Предиктора, насколько могла, конечно, и полковник с удивлением узнал о существовании в России внутреннего соборного «разума», или эгрегора, руководимого структурой под названием Предиктор, стремящейся сохранить русский этнос. Именно Предиктор и был носителем русской национальной идеи, без которой у России-Руси не было будущего.
— Но не скатимся ли мы к нацизму, проповедуя эту идею? — не выдержал Ираклий. — Ведь уже существуют организации типа Русского национального единства, Черной сотни, откровенных фашистов, эксплуатирующих ту же идею. Это что — и есть путь Предиктора?
— Вы сами понимаете, что это не так, — возразила Мария. — Во все времена возникали крайне правые организации нацистского толка, Россия не исключение. Но и поиск национальной идеи тоже не является уникальным российским явлением. Этот путь в условиях нынешних потрясений и ломки отношений прошли почти все страны мира. Мы и тут запоздали. Речь идет не о субъективном выборе, а о велении времени, о необходимости ответа на вызов, продиктованный разломом российского общества, который, в свою очередь, инициирован адаптацией сверхсистемы под названием Сатана, с его выходом в мир, о чем мы еще поговорим отдельно. Ведь что такое национальная идея? Кстати, как вы ее себе представляете?
Ираклий улыбнулся.
— Я не социолог, готовых ответов на подобные вопросы у меня нет. А кто вы по профессии, если не секрет?
— Закончила Дальневосточный университет, исторический факультет, но сейчас — писатель.
— Я мог читать ваши книги?
— Если только интересуетесь фантастикой и историей.
— В
— Это всего лишь выражение высших, общих интересов нации или этноса, ее нельзя сочинить, сконструировать в кабинетах ученых или писателей, а потом издать в виде указа президента. Она живет в глубинах народного духа, и только народ является ее носителем. Что же касается опасений по поводу пропаганды нацизма, то речь идет об идее как понятии в первую очередь духовном, мировоззренческом, а не чисто этническом. Русская идея, как она сформулирована у Пушкина, Достоевского, Соловьева, Федорова, никогда не противопоставляла русских другим народам России, а, наоборот, подчеркивала их объединительную миссию. Значимость русской идеи заключается в извечной мечте россиян о справедливом обществе, о братском единстве всех народов, населяющих страну, в традиционном миролюбии русских, живущих концепцией единения. Другое дело, что эту идею исказили…
— Кто? — остро посмотрел на собеседницу Ираклий.
Мария заглянула в его глаза, слегка улыбнулась.
— Те, кто борется с Богом… и народом-богоносцем, провозгласившим устами лучших своих сынов приоритет духовных ценностей над материальными.
— Вы говорите, как философ, как лектор перед неграмотной аудиторией.
— Вы считаете себя грамотным?
Ираклий озадаченно почесал горбинку носа.
— В общем-то, в какой-то степени… но такое слышу впервые, тем более от…
— Женщины?
— Красивой женщины, добавьте, ибо до сих пор я был убежден, что ум и красота — несочетаемые понятия.
— Спасибо, Ираклий Кириллович. — В глазах Марии на миг зажегся насмешливый огонек. — Вы мне льстите.
— Нисколько. Хотя чувствуется, что вы знаете больше, чем говорите. Или я просто не должен знать больше?
— Не должен — не то слово, вы просто не готовы к восприятию массива эзотерической информации, несмотря на весь ваш богатый жизненный опыт. Не спешите, путь предстоит долгий и трудный.
— Как вас по батюшке?
— Зовите просто Марией.
— Машей можно?
— Машей меня называет лишь один человек…
— Крутов? — догадался Ираклий, слегка уязвленный известием.
Мария не ответила, допивая чай, закинула руки за голову, потянулась, так что под кофточкой рельефно обозначилась высокая грудь.
— Будем отдыхать, Ираклий Кириллович? Какие у вас планы?
Ираклий с трудом отвел взгляд от ее груди.
— Вы же сами говорите, что нас сзывает Крутов. Полечу в Москву… если не перекроют все аэропорты Алтая.
— Перекроют, но нам это не помеха. Хотя лучше, конечно, выехать за пределы края и улететь в столицу из другой области.
— Дороги тоже перекроют.
— Это я беру на себя, вы уже могли убедиться в моих возможностях. Итак?
— Завтра прокачусь в Бийск, предупрежу приятеля…
— Майора Корнеева? Я сама съезжу, вам там лучше не показываться. Напишете записку.
— Слушаю и повинуюсь! — поклонился Ираклий, сложив ладони перед грудью. — Тогда давайте укладываться спать. Только придется спать в одной комнате, спален в хате нет, как видите. Ляжете на кровати, а я постелю себе на полу, у порога, буду охранять ваш покой. — Он заколебался, решая, спрашивать то, что давно вертится на языке, или нет, и Мария помогла ему:
— Не стесняйтесь, полковник, если что непонятно.
— Только один вопрос: какой смысл вы вкладываете в слово «Сатана»? Я слышу его не впервые, причем в разных словосочетаниях типа «печать Сатаны», и меня это волнует.
— От кого вы узнали о «печати»?
— От Корнеева, а он — от своих новых коллег, на которых согласился работать.
— На кого, если не секрет?
— На церковь. Его пригласили возглавить особую службу охраны высших духовных лиц и церковных сооружений. Он называет эту службу «церковным спецназом».