Катарсис. Том 2
Шрифт:
— Сейчас направо, — сказала Мария. — За огородами свернете к озеру и сразу налево, в лес.
— А что значит — пока не закрылось болото? — полюбопытствовал Никифор.
— Это значит, что родная земля слушается нас, — ответила ведунья. — Мы любим ее, и она отвечает тем же. Болотный дух — болотняк позволит нам проехать без помех, как по ровному месту, но тех, кто попробует идти за нами, ждут сюрпризы.
Никифор хмыкнул, но возражать не стал. Он уже начал привыкать к демонстрации сил, которые раньше считал сказочными.
Джип
— Поехали, дяденька Глеб, — сказал «серебряный мальчик, одетый в платьице и косыночку, и улыбнулся.
И Тарасов почувствовал прилив уверенности и бодрости.
— Как там в песне поется? — сказал он весело. — Вперед и вверх, а там — ведь это наши горы, они помогут нам? Можно ее спеть иначе: вперед и вниз, а там — ведь это наши болота, они помогут нам…
Джип медленно двинулся через болото…
НОВГОРОД
Триада: Маневр
Утро наступило такое тихое, безмятежное, прохладное и ласковое, что не хотелось думать ни о бегстве и спасении мальчика, ни о черных колдунах, ни о своей собственной судьбе. Зато очень хотелось почувствовать рядом тепло Софьи и поднять на руки девочек, так, чтобы они крепко держались за шею и визжали от притворного страха, как это было на пасеке деда.
Глеб обошел машину, уже остывшую от ночной гонки, справил нужду за кустами орешника и умылся в ручье.
Сзади раздался шорох, потом хрипловатый голос Никифора:
— Доброе утро, капитан. Ты что же, совсем не спал?
— Покемарил полчаса.
— Я тоже. А где наша проводница с мальчиком?
— Очевидно, удалилась по надобности. Живые люди все же, хотя и колдуны.
— Эт точно. А малец мне нравится, ей-богу. Хотел бы и я иметь такого сына.
Глеб промолчал.
Никифор потянулся, отошел за кусты, вернулся, сделал несколько приседаний, глядя на встающее солнце.
— День будет жаркий, однако… кстати, позавтракать бы. Я есть хочу… — Он помолчал. — И пить. Как говорил известный сатирик: ничто так не притупляет голод, как жажда.
— Возьми в сумке плитку шоколада и достань самсунговский термос с чаем, Анфиса приготовила.
— Тогда живем.
Никифор нырнул в кабину, где спал Дмитрий, вылез обратно с шоколадом и термосом. Налил в пластмассовый стаканчик горячего чаю.
— Тебе налить?
— Пожалуй, не откажусь.
Никифор налил чаю и Тарасову, отломил ему полплитки.
— Шоколад не мой, я люблю горький, но за неимением любимого ем всякий. — Капитан налил себе еще чаю. — А хорошие термосы делает «Самсунг». Сам сунг — сам высунг, хе-хе.
Глеб улыбнулся.
— Мы действительно похожи, капитан. Иногда
— Злым?
— Немного угрюмым. Будто непрерывно думаешь о чем-то с угрозой и ожесточением. Или я не прав?
Никифор доел шоколад, завинтил термос, бросил в кабину.
— Ты прав, Тарасов. И я действительно злой. Много лет назад чечены убили моего младшего братишку… голову отрезали… с тех пор я такой. Все никак не могу найти тех подонков. Я и в ЧК, собственно, из-за этого пошел, в надежде на нечаянную встречу. Ведь не секрет, что большинство похищений людей совершают чеченские группировки.
Помолчали, думая о своем. Потом Никифор провел по лицу ладонью, встрепенулся.
— Не будем ворошить прошлое. Мне уже трудно думать о мести.
— Почему?
— Потому что меня угораздило влюбиться в женщину-чеченку. Кретин, да?
Глеб покачал головой.
— Ты ни в чем не виноват. Любовь не спрашивает национальности и всегда находит оправдание. Диана у Дмитрия наполовину татарка, ну и что из того?
— Никифор усмехнулся.
— Ты хороший дипломат, Тарасов. А хороший дипломат всегда знает, что спросить, если не знает, что ответить. Ну, что, будем будить инструктора по выживанию? Или пусть дрыхнет пока? Устал поди от переживаний.
Глеб посмотрел на часы.
— Хорошо ничего не делать, а потом отдохнуть. Что-то Мария задерживается.
— Покричать, что ли?
Зашуршала трава под чьими-то ногами, и на опушке леса в двадцати шагах появилась Мария, ведя за руку «девочку» — Сергия в платьице.
— Доброе утро, капитан.
— Доброе, — отозвался Никифор. — Все в порядке?
— Скоро увидим, — коротко отозвалась ведунья, наклонилась к «серебряному мальчику». — Есть хочешь, Беленький?
Сергий покачал головой.
— Не-а… пить хочу.
Мария достала термос, налила малышу чаю, отломила шоколаду. Сергий с удовольствием начал лизать плитку.
Все смотрели, как он это делает, испытывая странное чувство родительской нежности пополам с сожалением. Но сожалели они лишь о том, что это был не их сын.
Из джипа вылез, потягиваясь, заспанный Дмитрий, глянул на встающее солнце, на спутников.
— Кого-то ждем?
— Ираклия, — отозвалась Мария. — Он уже должен был быть здесь, но задерживается. Это меня беспокоит.
— Приедет, никуда не денется. Далеко еще до Новгорода?
— Километров двадцать. Садитесь, поехали.
Дмитрий сбегал за кустики, мужчины заняли места, и джип выехал по узкой лесной дороге на шоссе, почти пустое по причине раннего времени.
— Где мы остановимся в Новгороде? — спросил Тарасов, продолжая вести машину.
— Можно у моей тетки Василисы, — предложил Дмитрий. — Она живет одна недалеко от кремля, на улице Толстого.
— Я город не знаю, — предупредил Тарасов, — будете подсказывать, куда ехать.