Катастрофа в академии магии

Солейн Анна

Я помнил тот день, когда я впервые понял, что это все — дядя Кевин. Казалось, целый мир рухнул. Хотя мне стоило бы догадаться раньше, намного раньше. Да и Алану тоже. Но такого даже вообразить было нельзя.

Чтобы кто-то добровольно впустил этих чудовищ в наш мир — какая глупая и отчаянная жестокость.

Я до сих пор не мог поверить в то, что это сделал дядя Кевин. Тот самый, который, когда мы с братом были детьми, вечно дарил нам зачарованные игрушки-артефакты. Например, гусениц, которые превращаются в бабочек, и целые армии воинственно марширующих солдат.

Одна

из бабочек уцелела буквально чудом, я смог ее отыскать — тогда-то я и понял все.

С самого начала я насторожился после рассказа Бэкона о монетах для охранных лиан, которые изобрел для его отца дядя Кевин. Вспомнил о папоротнике, который бросился на Гринс, о том, что нашел рядом с ним монету.

“К.Г.”

Кевин Грегори Дейвис.

Это казалось слишком глупым и нелепым — но я никак не мог выбросить это из головы. Зачем дяде Кевину нападать на Гринс? Какая-то ошибка? Но зачем ему врать, что он не знает, что это за монета и кем она сделана?

Почему он соврал об артефакте на шее Гринс? Ведь он тоже подписан буквами “К.Г.”

Магический отпечаток на гусенице-бабочке, которую когда-то дядя Кевин подарил моему старшему брату, и магический отпечаток на монете, которую я нашел у папоротника, совпали.

Почему?

Чем больше я об этом думал — тем меньше мне происходящее нравилось.

Некстати вспомнился артефакт “Окна”, который тоже изобрел дядя Кевин. Когда-то я думал, что это гениально, что благодаря дяде Кевину мы все выжили, это совсем не я герой, а он…

А в те дни впервые задумался: может, это не просто так? Не просто так именно дядя Кевин придумал, как отправлять тварей обратно в их мир?

А потом я вспомнил о находке Алана.

“Есть основания полагать, что гибель твоей семьи не была несчастным случаем. Возможно — это было убийством”, — сказал Алан.

И показал мне лист с какой-то схемой, которую рабочие обнаружили под ковром в гостиной особняка Греев.

Тогда я подумал, что это мой брат, увлекшийся артефакторикой под руководством дяди Кевина, ставил очередные эксперименты с защитными чарами.

Скорее всего, так оно и было…

Но могло ли быть так, что именно дядя Кевин заставил моего брата нарисовать это на полу, не сказав, что именно он рисует? И поэтому именно в нашем особняке в тот вечер появились сумрачные твари?

От этого сердце сжалось.

Я не мог думать ни о чем другом.

Только вспоминал. Вспоминал-вспоминал-вспоминал. Все вскользь брошенные дядей Кевином фразы, которые сейчас обретали пугающий смысл. Едкие замечания о "захапавших власть" ящерах, об "избранности" и о том, что "ну, с помощью святых, все еще изменится". Ворчать по поводу и без, но в то же время помогать всем и каждому при любом удобном случае было настолько в духе дяди Кевина, что мне, как и всем остальным, и в голову не приходило воспринимать его слова всерьез. Но сейчас...

Почему дядя Кевин соврал? Почему он и о схеме на полу ничего не знал? Я по пальцам мог пересчитать ситуации, когда дядя Кевин чего-то не знал. Обычно его это злило, он, ученый, во всем

пытался разобраться.

Но сейчас… сейчас ему было все равно. Почему?

А потом мои подозрения подтвердил Алан.

“Кайден… — вспомнил я его осторожные слова. — Кайден, кажется, я должен тебе кое-что сказать”.

Тогда я уже знал, что именно. Понял по его лицу. Оказалось, что Алан за то время, что я обучал катастрофу не быть такой катастрофой, не сидел без дела: нашел все-таки иностранных гениев артефакторики, показал им формулы, которые нашел на полу, дал задание своим ищейкам рыть землю, собрал информацию... Все указывало на дядю Кевина, но я отчаянно не хотел в это верить. Это же... дядя Кевин. В нашей семье шутили над моим старшим братом, который, будучи ребенком, называл дядю Кевина папой, потому что видел его чаще, чем вечно занятого политикой родного отца.

Мы решили выждать. Готовились к тому, что он нападет, чтобы взять с поличным — и чтобы у этой твари не было ни единого шанса выкрутиться.

Я должен был догадаться, что Гринс окажется в опасности.

Но я решил тогда, что жертвой стану именно я, а потому держался подальше от Гринс.

И вот сейчас…

Снова. Снова та же история. Я похожу к закрытым дверям дома, а там…

Толкнув тяжелую створку, я на секунду зажмурился от яркого белого света. На потолке клубилась какая-то воронка, оттуда тянуло гнилостным запахом тварей, от которого у меня мгновенно сжались кулаки.

Не успели. Слишком долго ставили купол, слишком долго…

— Да чтоб тебя, Грей! — услышал я восклицание Гринс.

Моргнул. Немного не то, чего я ожидал.

Гринс стояла посреди пустой комнаты, магия закручивалась вокруг нее, поднимала волосы вверх, так что Гринс походила на какую-нибудь древнюю богиню войны.

Я снова поднял взгляд и рванул вперед, на ходу заставляя магию прильнуть к рукам, готовый в любой момент перекинуться в драконью ипостась и сжечь тут все к боггарту в задницу.

Твари, которая первой появится из этого портала, сильного не поздоровиться. Впрочем, как и всем последующим.

Кровь гудела в венах, перед глазами все плыло, от воспоминаний о тварях, их темных провалах глаз, нитях-щупальцах, голодном хрипе и форме их пепельно-серых тел, не то собачьих, не то лошадиных, внутри все холодело.

Точно я знал только одно: один раз я не успел спасти от этих чудовищ мою семью.

Но сейчас я точно успею спасти от них Гринс.

Даже если ради этого придется сдохнуть.

— Гринс! — позвал я. — Беги отсюда! Немедленно!

Она обернулась ко мне. Глаза Гринс светились — так много в ней сейчас было магии.

Это было красиво.

— Сам убирайся отсюда, Грей! — рявкнула она и оттолкнула меня, выставив вперед обе ладони.

Твою мать! Я едва смог устоять на ногах и то — только отразив ее атаку, как сделал бы на дуэли. Гринс снова задрала голову, а потом отвлеклась — только из-за этого я смог подойти к ней близко.

— Ты сдурела, катастрофа?! — рявкнул я. — Ты понимаешь, что здесь происходит?