Катастрофа
Шрифт:
– Нечистая… – пробормотал безносый, пятясь назад.
«Череп» первым вышел из оторопи и с завидным проворством выхватил из кармана наган.
Тут же, однако, и уронил, взвыв. Это Викентий стремительно метнул в него столовый нож, попавший «Черепу» в запястье. Тот, подвывая, пытался его вытащить, но у него никак не получалось, нож прочно засел между косточками. Так и оставшись с ножом в запястье, он крикнул безносому:
– Мочи их, Валет! Шмаляй!
Безносый и рад бы шмалять, наган у него был наизготовку, – но в кого, в кого шмалять?! Поля и Викентий, приближаясь к нему,
В том-то и была его ошибка. Катя вдруг резко вскинула ногу и ловко угодила носком туфельки в его трухлявый нос. Валет выронил наган, завизжал как-то по-поросячьи и выкатился из комнаты на двор.
Между тем, кривой Сява уже пришел в себя, даже сумел встать на четвереньки, но, видя, что тут творится, подняться в полный рост не отважился. Так, на четвереньках и выполз наружу. Никто ему не препятствовал.
Решительная победа была одержана меньше, чем за минуту, но Юрий знал, что тем дело не кончится, едва ли их Червленый после этой неудачи навсегда оставит задуманное.
Все снова расселись за столом. Мирная советская семья. Видел бы их кто, кроме Юрия и тех урок минуту-другую назад!
Катя сказала: .
– Прости, Юрочка, я действительно страшную глупость сделала, когда колечко продала. Очень уж костюм был хороший, а то твой старый совсем уже износился. Как думаешь, они еще вернутся?
– Думаю – обязательно, – сказал он. Но такой виноватый был у Кати нее вид, что он поспешил добавить: – Ладно, чего уж там, они бы все равно когда-нибудь пришли. Ничего, отобьемся, как думаете?
– Отобьемся!
– Уж как-нибудь! – Хором заверили его Полина и Викентий.
Чтобы Катя перестала страдать от своей оплошности, он переел разговор на другую тему:
– Так ты, Поля, говоришь – дело какое-то раскопала?
– Ага, дядя Юрочка! Настоящее! – Отозвалась она радостно. С этими словами выпорхнула из-за стола, миг спустя принесла из своей комнаты сумочку, вынула из нее листок бумаги и протянула ему: – Вот! Я все слово в слово переписала из разных сводок.
Юрий прочитал. Речь там шла явно о серийном убийце. Дело вполне привычное для Тайного Суда, ибо такого рода дела советская милиция за версту обходила, оставляя только в сводках, да и те порой куда-нибудь прятала – ведь, как известно, в стране победившего социализма нет почвы для такого рода преступлений. Поэтому объединять все случаи в одно дело никто и не думал, а просто упоминали как эпизоды в разных сводках, списывая на обычную «бытовуху», для которой на родине победившего социализма хоть какой-то клочок почвы все еще, видимо, оставался.
Но дело было, безусловно, одно и то же. Едва ли не каждую неделю в окрестностях города N-ска кто-то по вечерам нападал на девушек, подвергал их насилию, а потом предавал их мучительной смерти, долго кромсая ножом. Медицинские подробности вызывали отвращение.
Юрий не стал их повторять, просто пересказал всем суть дела.
– Мерзость какая! – произнесла Катя.
– Судить
– Да, – наконец согласился он, – этим дело, пожалуй, можно заняться.
– Я же говорила – настоящее! – возликовала Полина.
– Я его возьму, – заверил всех Викентий.
– Нет, это я его возьму! – воскликнула Полина. – Это же я нашла! И потом, у меня план есть! И потом…
– А брать все равно должен я, – перебил ее Викентий. – Брать преступника – это дело палача.
Они еще долго препирались: «Я!» – «Нет, я!» – «Нет, я!» Ну дети, дети! Наконец Юрию это надоело.
– В общем, так, – сказал он. – Брать его будете вместе.
– Я и одна справлюсь, – проговорила Полина несколько обиженно.
– А я, что ли, не справлюсь? – пробурчал Викентий.
Конечно, справился бы и каждый из них поодиночке, он, Юрий, назначил обоих только для того, чтобы ни у одного не было обиды. Поэтому он твердо сказал:
– Брать будете вдвоем, таково мое решение. Вопросы есть?
Вопросов не было. Посопели немного носами, но нарушать субординацию не осмелились.
– Ты говорила, у тебя имеется какой-то план? – спросил он Полину.
Она сразу обрадовалась:
– Да, есть! – Вытащила из сумочки карту и развернула ее на столе.
Карта с нанесенными на нее окрестностями N-ска была настоящая, топографическая, предмет особой секретности здесь, в Советском Союзе. Хотя иностранных шпионов здесь отлавливали миллионами, – для них, в отличие от маньяков, место в стане победившего социализма почему-то вполне даже хватало, – но считалось, что множество их еще гуляет на свободе, и эти, пока еще не отловленные, в первую очередь охотятся за такими вот картами.
– Карту ты где взяла? – строго спросил он.
– Да там же, в милиции.
– А если попадешься?.. Ох, связался я с детворой!
– Да не переживайте вы, дядя Юрочка, я – по-незаметному. Потом я ее назад тихонько положу.
– А если нынче же хватятся?
– Да не хватятся! Они этих карт и читать-то не умеют, у всех по три класса образования, как у наркома Ежова. Лежат, пылятся, никому не нужны.
Юрий махнул рукой:
– Ладно… Так что за план?
– Вот! Я тут кружочками обвела все места, где он делал это. Смотрите, все кружочки почти на одинаковом расстоянии от Рабочего поселка. Мы его «на живца» возьмем. Я буду по вечерам вокруг этого поселка бродить; рано или поздно он обязательно клюнет! Тут-то я его…
– Мы его, – встрял Викентий.
– Ну ладно, мы, мы!.. Тут-то МЫ его и возьмем!
Что ж, надо отдать должное, план был вполне реалистический. И Юрий наконец дал добро.
* * *
Теперь каждый вечер повторялось одно и то же. После работы Полина накрашивала губы Катиной губной помадой, надевала Катину каракулевую шубку, чтобы злодей клюнул уж наверняка (все жертвы маньяка были хорошо одеты и с накрашенными губами), после чего уходила из дому. Через пару минут следом за ней выбегал Викентий, и оба они отсутствовали до полуночи. Но в течение двух недель возвращались ни с чем, усталые и злые. Только на третью неделю клюнуло…