Катастрофы под водой
Шрифт:
В конце января 1974 года пришло донесение со Средиземного моря. На подводной лодке “К-166” под командованием капитана 2 ранга Бровко на боевой службе произошел пожар. Самолетом послали специалистов, в течение 20 суток восстановили и ПЛ самостоятельно вернулась в базу.
В феврале “К-402” под командованием капитана 1 ранга, Романчука на глубине 130 метров коснулась грунта из-за личной беспечности командира. В марте опять в дивизии подводных лодок пр.675 на “К-35” капитана 1 ранга Симоняна произошел пожар со взрывом баллонов воздуха высокого давления (ВВД).
В мае при проведении учебных ракетных стрельб, крылатой ракетой “Аметист” с подводного старта, с оценкой отлично, была поражена мишень и почему-то, пришвартованный к ней буксир. Ракета прошила рубку буксира и образовала в ней дыру размером 2х2 метра. Благо никто не пострадал, т. к. команда была в кают-компании на обеде.
В июне “К-462”
Вот какие события предшествовали приказанию министра обороны строго разобраться и покончить с пожарами на подводных лодках и назначить Председателем комиссии по расследованию причины аварии на атомной ПЛ “К-47” своего заместителя. В конце сентября 1975 года с подводной лодки “К-47”, находившейся на боевой службе в Атлантике, поступил аварийный сигнал “Пожар в электротехническом отсеке!” Самое тяжелое, что может случиться на подводной лодке. Именно такой пожар послужил причиной гибели “К-8” в 1970 году. Суровое испытание I выпало на долю экипажа “К-47” во главе с капитаном 2 ранга Филиппенко. Они не только ликвидировали пожар и восстановили тяжелые последствия короткого замыкания в силовой сети, но сохранили в работоспособном состоянии реакторы, турбины и системы их дистанционного и автоматического управления во главе с пультом Главной энергетической установки, расположенным в горящем отсеке. Три вахтенных капитан-лейтенанта-инженера загерметизировались в пульте и продолжали управлять Главной энергоустановкой, выполняя все команды центрального поста, четко понимая, что запаса кислорода в индивидуально дыхательных аппаратах хватит не более чем на 20 минут. Спасая корабль, они сознательно шли на смерть. Кто знает, сумел бы командир и экипаж, без посторонней помощи в подводном положении привести корабль в базу, пройдя от берегов Соединённых штатов Америки через всю Атлантику, не будь того мужества и мастерства, что проявили эти три замечательных молодых офицера.
В комиссии по расследованию происшествия на ПЛ “К-47” работал первый заместитель Главкома адмирал Николай Иванович Смирнов, специалисты из Минсудпрома и ИАЭ им. Курчатова. Несмотря на то, что в это время я служил рядом на соседней флотилии атомных лодок Северного флота в Гремихе, информация об этом пожаре была скудной. И только через 24 года я почерпнул эти знания из книги глубокоуважаемого мною адмирала и очень симпатичного человека Аркадия Петровича Михайловского - “Рабочая глубина”.
К сожалению, бюрократическая машина Северного флота пока не позволила узнать имена, отчества трех героев, вечная им память, я только из книги узнал их звания и фамилии, это капитан-лейтенанты-инженеры Знахарчук, Кириллов и Авдеев. Не узнал я (думаю, что пока) места их захоронения, а также судьбы родных и близких. Вот как вспоминает об этом Аркадий Петрович Михайловский: “Группа Алексеева работала долго, серьезно, не без диаметрально противоположных выводов и словесных баталий, но в одном оказалась единодушной, отличая высокую профессиональную подготовку и самоотверженность экипажа Филиппенко. Результаты расследования мы сделали достоянием всех подводников флотилии... Не менее трудной оказалась задача обеспечения семей погибших офицеров постоянным жильем в центральной части России. Пришлось “поставить на уши” все причастные к этому службы, подписать десятки писем в разные инстанции и лично договариваться с судостроителями...” Видимо, командованию надо вернуться к этому вопросу и воздать должное трем капитан-лейтенантам, как это имело место с матросом С. Премининым во время гибели ПЛА “К-129” в Атлантике в 1986г.
Необъяснимый пожар на "К-131"
В апреле 1984 года на боевую службу в автономное плавание вышла атомная подводная лодка проекта 675 (по классификации НАТО “ЭХО-II”) под командованием капитана 1 ранга Е.Н. Селиванова, его заместителя по политической части
капитан 3 ранга Черняев А.Д.
мичман Поцюс Д.Д.
старшина 2 статьи Абрамян Г.Ф.
матрос Приходько Н.Н.
капитан-лейтенант Леонов И.В.
мичман Трубицин В.П.
мичман Яковлев С.В.
мичман Шкинь Ю.П.
матрос Гружас А.Ю.
матрос Иванов О.А.
матрос Митрофанов В.А.
матрос Половой В.В.
матрос Бондаренко И.Д.
Четверо из них погибли от термических ожогов, остальные - от отравления угарным газом. Три человека получили телесные повреждения разной степени.
Капитан I ранга Селиванов Евгений Николаевич командовал этой подводной лодкой с 1982 года, а в 1983 году совершил на ней самостоятельный поход. Апрельский поход 1984 года был для командира вторым, и на протяжении 61 суток все проходило нормально. Подводная лодка успешно выполнила стоявшие перед ней задачи и возвращалась на базу. 18 июня в 8.00 Селиванов сменился с вахты и примерно в 8 часов 10 минут ушел отдыхать в свою каюту.
На командирскую вахту заступил дублер старшего помощника командира капитан 2 ранга В.И. Безумов, вахтенный инженер-механик капитан 3 ранга С.Н. Федоров. В восьмом отсеке на вахту заступили мичманы Трубицин, Поцюс, матросы Половой, Митрофанов и главный старшина Буянов. Там же, в отсеке, расположились на отдых мичман Шкинь, старший матрос Чернега и старшина второй статьи Абрамян.
Вот что рассказал оставшийся в живых один из обитателей восьмого отсека, главный старшина Буянов: “Я заступил на вахту в трюме отсека, и около 8.30 ко мне заглянул капитан-лейтенант Слепнев, который проходил из кормовых отсеков лодки в носовые. Я доложил ему, что все механизмы работают исправно. Не более пяти минут спустя я вдруг услышал топот ног по верхней палубе. Из восьмого отсека в седьмой бежал мичман Поцюс и у него полыхали огнем волосы, и одежда. Следом за ним в седьмой пронеслись еще двое горевших, но кто это, я разглядеть не успел. Трубицин упал в проходе верхней палубы, я подбежал к нему и начал тушить его с помощью воздушно-пенной лодочной системы пожаротушения (ВПЛ). Однако Трубицин выхватил у меня шланг ВПЛ, пытаясь тушить на себе огонь самостоятельно. Только тогда я заметил, что горю уже и сам. Быстро спустился в трюм, где погасил тлеющую одежду водой. Из-за сильной задымленности дальнейших событий я не видел, и когда поступила команда на эвакуацию, перешел в девятый отсек. Почему возник пожар мне неизвестно. Говорили, что причиной послужила искра при работе мичмана Трубицина на нештатном электроточиле. Но я об этом ничего не знаю: место где расположено точило, мне не видно, а звук работающего двигателя в трюме вообще не слышен ”.
Вместе с Буяновым затушить охватившее мичмана Трубицина пламя пытался и мичман Митрофанов, но вспыхнул и сам. В поисках спасения Митрофанов кинулся к девятому отсеку. Однако находившийся там мичман Худяков закрыл переборочную дверь, и тем самым предотвратил распространение огня на свой и десятый отсеки.
Те же двое, которых не успел разглядеть главный старшина, были мичман Поцюс и матрос Половой. Обезумевшие от ужаса и боли, они сделали первое, что подсказывал им инстинкт самосохранения: побежали прочь от огня: открытая дверь седьмого отсека словно ждала их.
Почему дверь была открыта, хотя это категорически запрещено, я скажу чуть позже. В седьмом отсеке в это время несли вахту мичман Яковлев, матросы Приходько, Бокалеев и Гружас. Четверо - матросы Бондаренко, Иванов, Сидоров и капитан-лейтенант А.И.Зеленский отдыхали. Пылающие фигуры залетевшие в отсек, мгновенно разнесли огонь на всех людей и оборудование.
Оставшийся в живых вахтенный матрос Бокалеев (он находился на вахте в седьмом отсеке) рассказывал: “К нам вбежал мичман Поцюс, у которого горели волосы на голове, а следом за ним матросы Половой и Абрамян, на которых горела одежда. Поцюс пытался сбить огонь, но это ему не удалось, огонь разметался в разные стороны, в результате чего загорелось устройство для регенерации кислорода. А эта штука очень пожароопасная - ведь при возгорании РДУ температура достигает нескольких тысяч градусов. Поэтому от мощного огня устройства была выведена из строя связь с центральным постом. От горящего Поцюса загорелась одежда и на мне. Я пытался сбить огонь, но это плохо получалось. Впечатление было такое, будто горел спирт или бензин. Потушил только водой. В отсеке была большая задымленность и я ничего не видел. В последствии совместно с Зелинскийм и Сидоровым мы включили систему ЛОХ и с ее помощью справились с пожаром в отсеке”.