Катерина
Шрифт:
– Сумасшедший изверг, – пролепетала побледневшая девушка и побежала на улицу.
На грохот немедля пришла Сара. Женщина застала графа, который всеми силами пытался сдержать гнев и не сломать еще что-нибудь, но через пару минут все же пришел в себя.
– Распорядитесь о карете. Пусть извозчик отвезет ее домой немедленно.
– Будет исполнено, – и она уже развернулась, как Блэр спросил.
– Как ваша рана?
– Почти зажила.
– Замечательно.
И покинул залу.
Катя
– Прошу, накиньте, – поднесла шаль.
– Благодарю, – Катерина набросила ту на плечи.
– Сейчас вас отвезут домой.
– Скорее бы. Помните, – Катерина посмотрела на Сару, – вы говорили, что граф человек чести и меня не обидит. Я так понимаю, вы имели в виду исключительно денежную сторону вопроса, ибо в остальном у меня большие сомнения.
– Сударыня, я не знаю, что вам ответить. Не с чем сравнить, увы. Кто знает, может, если вы смиритесь…
– Опять смирение…
– Платье доставят послезавтра, – Сара сложила руки на талии таким образом, чтобы прижать место ранения, боль еще не утихла, – к вам в усадьбу.
– Надеюсь, лошади по пути заболеют, повозка растеряет все колеса, а извозчик с горя запьет, – пробурчала Катя, чем вызвала искреннюю улыбку экономки.
– Даже если все произойдет именно так, вы все равно станете женой мистера Блэра. На деле ему совершенно не важно, что на вас будет. Платье и званый обед, это лишь в угоду вам, сударыня. Чтобы этот день запомнился как нечто светлое.
– Что бы ни выдумал ваш хозяин, в день церемонии я буду чувствовать себя как на собственных похоронах.
В этот момент к крыльцу подъехала карета, с козел спрыгнул коренастый мужик в теплом зипуне. Аккуратно подстриженная борода лоснилась под солнцем, кольцо в ухе поблескивало, а черные глаза под густыми бровями взирали сурово, но завидев юное созданье, кучер расплылся в улыбке и склонил голову:
– Доброго утречка, барыня. Карета подана.
– Поезжайте домой, Катерина Петровна, – Сара взяла ее под руку и помогла спуститься. – Отдохните.
Но Катя ощутила дрожь в теле экономки, тогда же остановилась.
– Мисс Митчел, я еще в обеденной заметила вашу хромоту, а сейчас вы дрожите. Все ли с вами в порядке?
– Хромота? Да что вы… вероятно новые туфли натерли ногу, а дрожь… так это всего лишь легкий озноб. Угораздило простудиться в поездке.
– Что ж… тогда скорейшего вам выздоровления.
– Благодарю, сударыня.
Кучер помог Кате забраться в повозку, после закрыл дверцу и поспешил на свое место.
Не успела Сара выдохнуть, как рядом с ней возник граф:
– Эта плебейка права, вы неважно выглядите. Полагаю, с раной не все так хорошо, как хотелось бы.
– Нужно
– Раньше хватало пары часов.
– Увы, но я подвластна возрасту. Здесь уж ничего не поделаешь.
– Ох, только не начинайте заунывную песню о годах. Вы стареете с такой же скоростью, с какой и африканский баобаб. И то, только потому, что неразборчивы в еде. Я всегда говорил, эта ваша диета до добра не доведет. Выпечка, отбивные, сладости. Даже звучит дико.
– Я не хочу потерять в себе человека, мистер Блэр. Частое употребление крови пробуждает звериные позывы.
– Ваше право. А вот рану лучше бы обработать.
– Те мази, что вы приносили, давно как испортились.
– Хорошо, я достану новые.
– Мистер Блэр? – лоб Сары покрылся испариной, дышала женщина тяжело, все чаще ежилась. – Позвольте полюбопытствовать.
– Ну… – Элвин посмотрел на нее с жалостью.
– Коль вы считаете Катерину Петровну плебейкой, так зачем намерены жениться? Империя полна прекрасных дам благородных кровей, в одной столице их не счесть. Почему она?
Ему совершенно не хотелось разглагольствовать на подобные темы, но в силу слабого состояния экономки сыскал снисхождение:
– Сара, я… – замялся, ибо не знал, что ответить, – я бы рад удовлетворить ваше любопытство, но не могу. У меня нет ответа на этот вопрос. А почему сей факт моей личной жизни так волнует вас? Ведь истинная причина не в пресловутом любопытстве.
– Не обессудьте, но сударыня Аксенова хорошая девушка, хоть и простая. На ее долю выпало немало горя…
– И? – ему даже стал интересен ход мыслей экономки.
– Вы чрезмерно грубы с ней, чем причиняете еще большие страдания.
– Забавно. Это вас клыки жалкого пса сделали такой чувствительной? Или вы и вправду стареете?
– Прошу меня простить, – она склонила голову.
– Ступайте в дом и обработайте рану, мисс Митчел.
Катя вернулась в родные пенаты полностью разбитая. А стоило войти в дом, как испытала приступ дурноты. Терпкий запах пота, испорченной еды и табака смешались воедино, от такого смраду аж глаза у девушки заслезились. И всего-то двое суток отсутствовала.
– Катенька, – вышел из гостиной Мокий Филиппович в засаленной рубашке и отцовском халате поверх. – Дома уже? Как съездила?
– Доброго утра, – лениво огляделась. – Съездила хорошо.
– Славно, славно… не позаботишься о завтраке? А то все дни на сухомятке, так и язву заработать недолго.
– Да, конечно.
Первым делом Катя раскрыла окна, затем вымела полы. Повсюду были разбросаны газеты, а под ними кучковался пепел от сигар, крошки хлеба и прочий сор. В кухне картина была не лучше, горы грязной посуды, объедки.