Катилинарии. Пеплум. Топливо
Шрифт:
– Сразу видно, что вы не знакомы с литературной средой моего времени. По-моему, вызвать извержение вулкана куда проще, чем изменить репутацию писателя.
– Во всяком случае, если вы писали такую же чушь, какую только что сказали, не жалуйтесь, что вас не принимали всерьез.
– А я и не жалуюсь! Я просто прошу вернуть меня в 1995 год!
– Удивительная непоследовательность! Почему вы хотите вернуться в эпоху, где вы не получили признания? Мы-то принимаем вас всерьез, причем настолько, что даже опасаемся ваших разоблачений.
– Наоборот, мне даже страшно подумать, что кто-нибудь станет принимать меня всерьез. Поэтому мне и нравится 1995 год.
– 1995 год. Какая безвкусица!
– Да, я уже примерно полчаса люблю этот год – с тех пор, как вы мне рассказали о своей эпохе.
– Очень жаль, потому что вы больше в него не вернетесь. Надо было вам научиться любить его раньше.
– Это просто дурной сон. Я скоро проснусь в 1995 году в обычной европейской больнице.
– У нас в 2580 году есть безотказное средство доказать человеку, что он не спит.
– Ненавижу двадцать шестой век. Не хочу знать про ваше безотказное средство. Только попробуйте мне о нем рассказать – я заткну уши.
– Достаточно лишь…
Заткнув уши, я смотрела, как шевелятся губы Цельсия. Стало немного легче оттого, что в 2580 году еще можно заткнуть уши: значит, не все потеряно.
Когда движения губ прекратились, я опустила руки.
– Не желаете слушать правду. Вам не кажется, что это безответственно?
– В 1995 году было одно животное, которое мне нравилось, – страус.
– Страусы существуют и поныне. Они заменили кур. Мы выращиваем их на птицефабриках: каждая особь производит яиц из расчета примерно два килограмма в сутки, что значительно превосходит продуктивность курицы.
– Бедные твари, могут ли они прятать голову в песок на ваших фабриках?
– Исключено: там виртуальный бетон.
– Так у вас и бетон виртуальный? Отправьте меня в 1995 год!
– Ни за что.
– Давайте рассуждать логически. Предположим, я вернулась в 1995 год, у меня внезапно открылись ораторские способности, и люди поверили моим рассказам о деяниях понантийцев в 2580 году. Что бы это изменило для вас? В 1995 году извержение Везувия было для всех реальным событием, произошедшим почти две тысячи лет назад. Будь я хоть самым легкомысленным из писателей, хоть лауреатом Нобелевской премии по литературе, мои слова ничего бы не изменили в судьбе Помпей.
– Вы ничего не поняли. Извержение Везувия – факт, известный всего лишь год. Историческая реальность этого события чересчур хрупка, и мы не имеем права даже на малейший риск.
– Погодите, какая-то ерунда получается…
– Вовсе нет! Известно ли вам, чем были Помпеи в 2578 году? Нет, не затыкайте уши. В 2578 году Помпей не было вовсе. На этом месте ничего не осталось, даже развалин. И даже в кругу избранных никто не ведал, что значит это странное слово – Помпеи.
– Ваша история – чистейшая апория!
– Как и ваше присутствие здесь. Именно благодаря
– На вашем месте я бы этим не хвасталась.
– Вы не на моем месте! И представьте, я очень горжусь тем, что сделал.
– Я заметила.
– Вы, кажется, не отдаете себе отчета в том, что без меня вы не имели бы счастья любоваться развалинами Помпей.
– С вами или без вас, я не имела такого счастья. В Помпеях я никогда не была.
– Говоря «вы», я подразумеваю цивилизацию вашей эпохи. Сделайте одолжение, не принимайте все на счет своей мелкой личности.
– Вы перенесли меня сюда, чтобы читать мораль?
– Полагаю, немного смирения вам бы не помешало.
– Вам ли рассуждать о смирении? По-моему, вы только что назвали себя величайшим умом своего поколения!
– И не без основания: именно мне пришла в голову идея спасти Помпеи от забвения.
– Позволю себе заметить, что один писатель из 1995 года вас опередил.
– Опередил? Забавно. Опередить событие, произошедшее 1916 лет назад?
– Только что вы говорили, что извержение случилось лишь год назад!
– Для нас. Но не для вас.
– Бессмыслица какая-то!
– Будь у вас хоть капля ума, вы бы поняли.
– Я единственный человек своего времени, открывший правду о Помпеях! Не буду хвастаться, дорогой Цельсий, но мне кажется, я умнее вас.
– Минутку, дитя мое: не следует путать ум с проницательностью. Вы оказались достаточно прозорливы, чтобы понять истинный смысл события, случившегося 1916 лет назад. Я же не ограничился объяснением фактов. Ум проявляется в творчестве, и я сотворил Помпеи.
– О чем вы говорите? Убийство жителей целого города вы называете творчеством?
– Напомню, что в 2578 году там, где сейчас развалины Помпей, не было ничего, абсолютно ничего. Путем доселе невиданных умозаключений я возродил на месте пустоты хорошо сохранившиеся развалины великой Истории. Я обладаю умом творца, тогда как ваш пригодился бы в лучшем случае частному детективу.
– Я писала романы.
– Это я и хотел сказать. Развивать мысль на бумаге – всего лишь прихоть, развлечение. Но вам бы не хватило способностей воплотить в реальность идею, подобную моей.
– Вероятно. Но даже если бы они у меня были, я бы этого не сделала. Я никогда бы не погубила тысячи людей.
– Это естественно. Статистика подтверждает: у людей с коэффициентом интеллекта выше ста восьмидесяти нравственные ориентиры стираются.
– Да вы, ей-богу, этим гордитесь!
– Чтобы испытать чувство стыда, необходимо иметь нравственное сознание, а поскольку коэффициент моего интеллекта равняется ста девяноста девяти…
– Ну что ж, а я с высоты моего интеллекта одуванчика позволю себе считать вас не только негодяем, что вас не удивляет, но также и дураком!