Катилинарии. Пеплум. Топливо
Шрифт:
– И что же, по-вашему, я должен чувствовать?
– Страх. Я хочу, чтобы вы почувствовали страх.
– Страх перед чем?
– Перед тем, что я не осмелюсь назвать. Перед тем, что, возможно, не имеет названия.
– Я понял! Вы хотите внушить мне страх перед преисподней! Смех, да и только.
– Нет, у преисподней есть название. Стоит дать чему-то имя, как это перестает быть опасным. Я нисколько не сомневаюсь: в конце концов вам все-таки станет страшно.
– Вы прямо как статуя Командора из «Дон Жуана».
– Совесть у вас наверняка нечиста, поскольку вы так упорно все скрываете, но поскольку у вас это плохо
– По-вашему, я пытаюсь вас соблазнить?
– Дон Жуан не больше вашего любил женщин. Но ему нравилось нарушать правила.
– Я сам устанавливаю правила, поэтому нарушать их мне неинтересно.
– Вы разве не знаете, что существуют вечные законы, против которых вы бессильны?
– К нам вновь пожаловала наша Антигона двадцатого века. Представьте себе, вечных законов не существует, и ответственность – мой единственный критерий оценки.
– Повторяю, однажды вам станет страшно. Вы даже не поймете почему, но испугаетесь, и никакие красивые слова об ответственности не вернут вам покой. Когда это случится, я не хотела бы оказаться на вашем месте.
– Вы говорите так, будто я во всем виноват! Но я тогда еще не появился на свет.
– В эпоху геноцида?
– Это был не геноцид, а уничтожение, простое и неприкрытое.
– Извините, убийство всего населения Юга, по-моему, иначе как геноцидом не назовешь.
– А мы называем это событие по-другому.
– Черт. Значит, так и было? А я-то ляпнула наугад – вдруг вы клюнете. Никогда бы не подумала, что…
– Это был не геноцид, а уничтожение.
– Цельсий, цинизму тоже есть предел. Наплевать, как вы называете это – геноцидом, уничтожением или ерундой. Это омерзительно, как ни назови.
– Омерзительно было бы, если бы убили каждого десятого южанина.
– Каждого десятого? Так вы, получается, уничтожили всех южан до последнего!
– Нет, вы не поняли. Наше решение основывалось на доводах разума. Мы пришли к выводу, что Юга больше не будет.
– Что?
– Юга больше нет, и все.
– Вы хотите сказать, что на Юге никого не осталось?
– Нет, я же говорю, Юга больше не существует. В двадцать втором веке люди не захотели принять на себя такую ответственность, ведь речь шла о двух третях населения земли. Человечество бы не выдержало такого непомерного груза вины. Проблема была решена с размахом и в то же время с умом: судно пошло ко дну вместе с экипажем. Что стало с населением Юга? Поскольку Юга не существует, ваш вопрос лишен смысла.
– Напротив, ваш ответ – бессмыслица! Как это у вас выходит, что Юга больше нет? Этого невозможно!
– Дорогая моя, вот уже четыре столетия как это возможно, и ваша моральная поддержка в данном случае не требуется.
– Да я уже даже не про мораль, я вам про логику говорю. Если есть север, восток и запад, юга просто не может не быть.
– Да вы, оказывается, любите логику? Прекрасно, я тоже. Будем рассуждать логически: возьмем Помпеи. Что такое знаменитый парадокс лжеца в сравнении с парадоксом Помпей? Извержение вулкана произошло год назад – уж я-то знаю, ведь я сам его устроил. А вы из глубин своего двадцатого века знаете, что Помпеи были погребены под пеплом и лавой 24 августа 79 года нашей эры – то есть за много веков до нашего вмешательства. Это же абсурд, согласитесь? Логически совершенно бессмысленно, верно?
– Не только логически.
–
– Вы не правы: нельзя решить, что дважды два будет пять.
– Нет, можно. Как вы можете отрицать то, что подтверждено четырьмя столетиями? Отсутствие Юга, может быть, и нелепо, но если эта нелепость признается всеми в течение четырехсот лет, это называется реальностью. И это существует.
– Ага. Лучше не буду спрашивать, какое давление оказали политики на людей, чтобы запретить им возражать вслух.
– Очнитесь, бедное дитя. Никогда еще выжившая часть человечества не встречала идею с таким восторгом и облегчением. Я уже говорил, люди не смогли бы вынести такое бремя вины. А здесь им предлагали замечательный выход: «Геноцид? Какой геноцид? Население Юга? А что такое Юг? Его нет. Никогда о нем не слышали».
– Лицемерие дошло до такой степени?
– Это не лицемерие. Это инстинкт самосохранения. Похоже, вы не понимаете, насколько необходимо было уничтожение Юга. Вы недавно сказали, что ось север – юг, разделяющая обеспеченных и нищих, просто ужасна. И со временем все только усложнялось. Дольше невозможно было терпеть. Нашествие бедняков стало не просто угрозой, а реальной опасностью, исчисляемой в цифрах.
– Вы пытаетесь оправдать случившееся – или мне чудится?
– Нет, я просто рассказываю, что произошло. В середине двадцать второго века человечество очутилось перед выбором: какую категорию людей принести в жертву? Инвалидов? Их не так много. Китайцев? Они слишком сильны. Самых некрасивых? Чересчур расплывчатое понятие. Интеллектуалов? Они забавны. Толстяков? Их все любят. Но к чему далеко ходить, когда есть такие неприятные люди, как бедняки? Бедняки, фу! Они отвратительны. Знаете, почему бедных ненавидели? Потому что из-за них появлялись угрызения совести. Когда встречаешь дурнушку или идиота, ты не чувствуешь себя виноватым: дурнушка и есть дурнушка, а идиот таким уродился. Но, столкнувшись нос к носу с бедняком, невольно подумаешь: «Если бы я отдал ему половину того, что имею, он бы перестал быть бедным». Это ведь тоже логично.
– Меня тошнит.
– Почему? Вы этого не знали? В ваше время тоже ненавидели бедных.
– Не все.
– Исключения были большой редкостью. Недостаточно тратить деньги на благотворительность, чтобы доказать, что любишь бедных. Поверьте, в середине двадцать второго века, когда речь зашла о том, кем пожертвовать, никто долго не думал. Наконец-то не останется бедных! Можно будет спокойно есть и без опаски включать телевизор. Из почтового ящика больше не вывалится ворох бумажек с рассказами о страданиях перуанских детей – что нам за дело до перуанских детей! Кто вообще выдумал этих перуанских детей? И с чего вдруг этим перуанцам вздумалось иметь детей? На их месте я бы понял, что не следует заводить детей. И вообще что за нелепость быть перуанцем, в самом деле, я-то разве перуанец? И от меня ждут, что я отдам свои деньги этим людям?