Каторжник император. Беньовский
Шрифт:
— Хороша родня. Ты оставил именье в таком виде, словно оно только что подверглось турецкому нашествию.
— Ах, вот ты о чём? Давай во всём разберёмся по справедливости.
— Какая уж тут справедливость...
— Нет, послушай, Морис. Когда тебя лишили по суду наследства и Вецке досталось нам, откуда я мог знать, что стану временным владельцем? Я и поступил со своим имуществом как считал нужным.
— Вижу, вижу, как ты поступил. Даже отцовские гобелены уволок.
— А с гобеленами получилась забавная
— И каналья же ты, как говорит один умный человек.
— Но-но... Я ведь могу и на дуэль тебя вызвать.
— С такими, как ты, Ласло, не стреляются. Им просто дают хорошего пинка и спускают с лестницы.
— Не сержусь на тебя, Морис. Отношу твои грубые слова на счёт твоего необузданного темперамента. Ты бы познакомил меня с супругой. Недурной у тебя вкус, как я погляжу.
Привлечённая громкими голосами, Фредерика заглянула в кабинет и стала свидетельницей окончания бурного объяснения мужа с зятем. Ласло галантно представился и полез к хозяйке с родственными поцелуями.
— Дай непрошеному гостю что-нибудь выпить. Ведь он этого ждёт. И постарайся поскорее выпроводить его вон.
Произнеся эти слова, Беньовский вышел из кабинета, с раздражением хлопнув дверью. Фредерика попыталась разрядить обстановку.
— Не судите его строго, Ласло. Он очень издерган после тяжёлой работы на Мадагаскаре. И ещё его очень расстроил вид родительского дома после вашего в нём хозяйничанья.
— Я уже объяснил Морису. Откуда мне было знать, что Вецке снова когда-нибудь перейдёт к нему? Я поступал со своим имуществом по своему усмотрению.
— Муж собрал свидетельства, что дом и хозяйство были разграблены уже после того, как вы получили судебное уведомление о передаче имения Вецке вашему шурину. А это дело подсудное.
— Морис намерен судиться?
— Он ещё не решил.
— Не по-родственному это.
Ласло выпил стакан вина и откланялся. Больше он в доме Беньовских не появлялся. Другие соседи частенько наносили визиты. Сперва — чтобы познакомиться или возобновить старое знакомство, а потом — чтобы развеять провинциальную скуку. Морис Август представлялся скучающим соседям-помещикам человеком интересным, бывалым, много поскитавшимся по свету. И рассказывал он о пережитом, о дальних странствиях занимательно.
Визиты эти тяготили Беньовского. Соседи-помещики развлекались всякими мелкими сплетнями, рассказывали в разных вариантах историю о том, как Ласло, заядлый картёжник, проиграл в карты фамильные гобелены, делились слухами о разбойниках, укрывающихся в горах.
Одна экзальтированная дама рассказывала
Слушательницы этой истории охали и ахали, истово крестились и говорили, что теперь не уснут от кошмарных видений. А на Мориса Августа гости с их историями наводили скуку. Если же он пытался перехватить инициативу и начинал рассказывать о Мадагаскаре, его перебивали нелепыми вопросами: а где находится этот самый Мадагаскар, бывает ли там зима со снегом? Что за народ там живёт, наверное, индейцы? И это раздражало Беньовского. Он всё чаще уезжал в город, в котором стоял большой гарнизон под командованием генерала Макоша.
Генерал принимал гостя радушно, предавался воспоминаниям о своём старом сослуживце, отце Мориса Августа. На манеже проходили конные состязания. Офицеры кавалерийских полков лихо рубили саблями лозу, преодолевали препятствия. Беньовский, находясь среди зрителей, поздравлял победителей. Его приглашали на товарищеские пирушки в офицерском собрании по случаю всяких юбилеев, полковых праздников, просили рассказать о мадагаскарских событиях. Морис Август, почувствовав себя в своей тарелке, с воодушевлением пускался в воспоминания, включая свою необузданную фантазию. Он стал своим в гарнизоне и вечно оказывался в компании новых друзей.
Однажды генерал Макош встретил Беньовского словами:
— Дорогой Морис, вы-то мне и нужны. Ой как нужны.
— К вашим услугам, мой генерал.
— Я формирую уланский полк по штатам военного времени. Полковник Лохвиц, чёрт бы его побрал, свалился на днях с лошади и получил тяжёлую травму. Мне не нужен командир полка — растяпа, который падает с лошади и ломает ноги. В строй он уже не вернётся. Почему бы вам не принять полк? Я внимательно ознакомился с рекомендательным письмом князя Кауница, моего старого друга. Князь рекомендует вас как человека с хорошим военным опытом.
— Я слышал, что старый баварский курфюрст умер. Значит, война?
— Придётся воевать за баварское наследство. Саксонцы и пруссаки уже двинули свои войска к границе Чехии. Так что вы скажете на моё предложение, милейший?
— Лестное предложение.
— Ещё бы не лестное. В вашем возрасте командовать отборным полком...
— Я и корпусом командовал, генерал.
— Так называемым корпусом. Сколько в вашем распоряжении было подчинённых? Рота, две?
— Две. И ещё инженерная команда и батарея полевых пушек, к вашему сведению.