Каторжник император. Беньовский
Шрифт:
Больной, бросивший Морису Августу злые упрёки, теперь помалкивал. Полковник вселил всё же какую-то надежду на добрый исход.
Беньовский с Синьяком вышли из помещения. Священник остался в палате с больными.
— Большое опасение внушают больные жёлтой лихорадкой, — сказал лекарь Беньовскому. — С кровавым поносом как-нибудь справимся. А вот лихорадка... Мы плохо представляем, как она, проклятая, протекает в тропических условиях. Наши лекарства малоэффективны.
— Придумайте что-нибудь, доктор. Вы же опытный эскулап.
— Не буду возражать насчёт опыта. Но впервые в моей практике такой случай. Согласен с вами, полковник,
— Сколько таких?
— Пятеро.
— При первой возможности отправим.
— Вот и хорошо. А место мы выбрали действительно гиблое. Кругом гнилые болота.
— Я уже думал об этом и нашёл выход.
— Какой же?
— Будем строить второй форт на некотором отдалении от Сен-Луи. Выберем здоровую возвышенную местность. И разделим корпус на два равных по численности гарнизона, чтобы они могли периодически сменять друг друга.
— Но это полумера, полковник. Вы же не решитесь снять гарнизон из Сен-Луи?
— Ни в коем случае. В Сен-Луи гарнизон необходим, чтобы контролировать морское побережье и устье Большой реки.
— Значит, будут новые жертвы жёлтой лихорадки?
— Будут и новые жертвы, и новые свежие могилы. Такая грандиозная экспедиция не обходится без издержек. Кому-то суждено отдать жизнь во славу Франции и короля Людовика.
— Что же нам делать?
— Вам — лечить. Падре Огюсту — молиться за живых и мёртвых. Мне — торопиться со строительством нового форта.
Филипп выбрал подходящий момент, чтобы обратиться к Морису Августу со своим личным. Был молодой малагасиец человеком смышлёным, хитроватым и наблюдательным. К тому же он неплохо освоил французский язык. Постоянно общаясь с полковником и присматриваясь к нему, он подметил главные его черты характера — непомерное честолюбие и властолюбие, склонность к бахвальству, стремление произвести впечатление на собеседника. И, что греха таить, в чём-то Филипп стал подражать начальнику.
Так, беседуя с отцом Рени, он похвастался, что служит помощником у большого вазихи. Большой вазиха пользуется его советами и ценит его. Такой жених достоин хорошей девушки.
Беньовскому, который в эту минуту был в хорошем настроении, Филипп без утайки рассказал, что встретил в селении красивую девушку и хотел бы на ней жениться.
— Кто её родители? — поинтересовался Морис Август.
— Близкие родственники старосты Ракутубе. Отец — большой человек в деревне, — соврал малагасиец. На самом же деле речь могла идти о родстве дальнем, и никаким особым влиянием родитель Рени среди односельчан не пользовался. Беньовский понял, что Филипп малость прихвастнул.
— Так в чём же дело? Женись на здоровье.
— Есть одно затруднение. По нашим обычаям я должен сделать отцу невесты дорогой подарок. Он хотел бы получить от меня два ружья.
— Два ружья? Зачем они ему?
— Охотиться. Я мог бы купить их у араба. Я скопил немного денег. Но их мало на такую покупку. Не сможет ли мой господин помочь мне и выдать жалованье за два месяца вперёд?
— И тогда ты бы смог купить у Хамуда ружья?
— Тогда смог бы.
Беньовский не сразу среагировал на просьбу малагасийца и принял решение. Филипп, конечно, расчётливый хитрец. Его женитьба на малагасийке из селения была бы полезна не только для самого парня, но и для него, Мориса Августа, — упрочила бы его связи с туземцами. А Филиппа можно было бы сделать верным своим псом. Пусть он почувствует
— А зачем тебе покупать ружья у Хамуда? — сказал Беньовский после некоторых раздумий.
— Но без этого не состоится свадьба.
— Обязательно состоится, Филипп. Ты получишь ружья от меня в подарок за усердную службу.
— Не знаю, как и благодарить вас, мой господин.
— Когда-нибудь отблагодаришь.
Морис Август крикнул денщика Андреянова.
— Иди, братец, в роту и забери там ружья, которые принадлежали тем двум солдатам, которых мы похоронили на днях. И вычистишь до зеркального блеска. Понятно тебе?
— Так точно, понятно.
Накануне свадьбы отец Опост окрестил Рени. Её нарекли именем Анна Мария. На крестины пришли не только офицеры и свободные от работы солдаты корпуса, но и многочисленные деревенские родственники и родственницы невесты. Священник милостиво разрешил им войти в храм. Пусть войдут и приобщатся к Божьей благодати, став свидетелями крещения. Быть может, кто-нибудь из этих неразумных детей природы наберётся разума, узрев свою соотечественницу в благодати.
и со временем тоже войдёт в лоно святой церкви. Так рассуждал падре.
Маленькая церковь оказалась переполненной. Отец Огюст был в приподнятом настроении. Первая в его практике малагасийка принимала веру Христову и становилась его прихожанкой. Священник произносил проникновенную речь, которую Филипп должен был переводить Рени, ставшей теперь Анной Марией. В роли крестного отца вызвался выступить сам Морис Август. После крестин состоялось венчание. Беньовский поздравил молодых, расцеловал избранницу Филиппа и подарил ей серебряный браслет арабской работы.
Свадебные торжества, проходившие по малагасийским обычаям, были многолюдными и продолжительными. В них участвовало всё деревенское население, и ещё пришло немало гостей из соседних деревень. Перед домом родителей Анны Марии соорудили из бамбука помост, украшенный гирляндами цветов. На нём разместились молодожёны, ближайшие родственники молодой и наиболее почётные гости. Среди них Беньовский и староста. Остальные гости расположились внизу, на циновках, разостланных на земле. Когда Филипп и Анна Мария направились к помосту, их окружила толпа молодёжи, выкрикивая приветствия и посыпая виновников торжества лепестками белых цветов.
Началось пиршество. Перед гостями разложили обильную еду, поставили сосуды с напитками. В стороне на кострах жарились куски мяса зебу, нанизанные на вертела. Молодые певцы и танцовщицы занимали гостей песнями и танцами под ритмичные удары гонгов и барабанов. Их выступления сменялись состязаниями борцов и лучников.
К концу продолжительного застолья Беньовский почувствовал усталость, заметив, что и Ракутубе утомлён и прикрывает ладонью зевающий рот. Не сговариваясь, оба спустились с помоста. Староста пригласил Мориса Августа к себе на веранду хижины. Они обменялись впечатлениями о свадьбе. Беньовский похвалил красоту невесты. Он был теперь без переводчика и не всё понимал, что говорил ему староста. Кажется, Ракутубе выразил удовлетворение, что свадьба получилась хорошей. На другом конце деревни не смолкали выкрики толпы и грохот барабанов и гонгов.