Катрин Блюм
Шрифт:
Мы надеемся, что читатель не сочтет эти слова слишком суровыми. — О! — ответила она. — Я обещаю тебе, Гийом, что, начиная с сегодняшнего дня, я всегда буду хотеть того, чего ты хочешь!
— Аминь! — сказал Гийом.
В этот момент вернулся Франсуа. Взглянув на него, дядюшка Ватрен заметил, что молодой человек чем-то сильно обеспокоен, а это необычно для него.
— Эй! — сказал он, чтобы Гийом заметил его присутствие.
Услышав его голос, Гийом обернулся.
— Ну что? — спросил он. — Ты их проводил?
— А
Пока Гийом слушал, как замирал в отдалении топот лошадиных копыт, Франсуа пошел взять ружье, стоявшее у камина. Гийом заметил это движение.
— Куда ты идешь? — спросил он.
— Я иду… послушайте, я могу сказать, но только вам одному!
Гийом повернулся к своей жене.
— Мать, — сказал он, — хорошо бы тебе убрать со стола, — завтра будет столько дел!
— А я что делаю? — возразила она, направляясь на кухню с горой тарелок и пустой бутылкой в руках.
Дверь за ней захлопнулась.
Проводив ее взглядом и, убедившись, что она ушла, Гийом спросил:
— Что случилось?
Франсуа подошел к нему.
— Дело в том, — тихо сказал он, — что, когда я запрягал лошадь мсье мэра, я услышал выстрел!
— В каком направлении?
— Со стороны Корси, недалеко от источника Принца. — И ты думаешь, что это был какой-нибудь браконьер? — спросил дядюшка Гийом.
Франсуа покачал головой:
— Нет! — сказал он.
— Тогда, что же это могло быть?
— Дядюшка, — едва слышно прошептал Франсуа, — я узнал ружье Бернара!
— Ты в этом уверен? — с беспокойством спросил Ватрен, который никак не мог себе представить, зачем Бернару потребовалось стрелять в такой час.
— Я узнаю его из сотни других, — ответил Франсуа, — вы же знаете, что у него картонные пыжи, и звук совсем другой, чем у бумажных!
— Ружье Бернара… — медленно проговорил Гийом, все более и более волнуясь, — что бы это значило?
— Вот именно, я и сам себя об этом спрашиваю.
— Послушай! — вздрогнув, сказал Гийом. — Я слышу какой-то шум!
Франсуа прислушался.
— Похоже, что это шаги женщины, — прошептал он. — Может быть, это Катрин?
— Нет, это шаги старой женщины, — возразил Франсуа, покачав головой. — У мадемуазель Катрин более легкая походка.
Этой женщине должно быть больше сорока лет!
В этот момент шум шагов стих, и кто-то дважды постучал в дверь.
Глава VIII. Взгляд честного человека
Мужчины взволнованно посмотрели друг на друга, словно в предчувствии какого-то несчастья. Пока они молчали, чей-то голос дважды произнес имя мсье Ватрена. В этот момент вернулась старушка.
— По-моему, кто-то зовет тебя, старик! — сказала она.
— Это голос матушки Теллье, —
Марианна быстро направилась к двери, и открыла ее. На пороге появилась матушка Теллье.
— Добрый вечер, дядюшка Ватрен и вся ваша компания, — задыхаясь, проговорила она. — Ради Бога, дайте мне стул, — я бегу от самого источника Принца!
При упоминании об источнике Принца мужчины снова переглянулись.
— Чему мы обязаны удовольствием видеть вас в такой час, матушка Теллье? — взволнованно спросил Гийом.
Вместо ответа матушка Теллье показала на свое горло:
— Ради Бога, дайте мне воды! — сказала она. — Я задыхаюсь! Матушка Ватрен поспешила принести доброй женщине стакан воды.
Она жадно выпила его.
— Матушка, — сказала она, — теперь я расскажу вам, что привело меня сюда!
— Говорите, говорите, матушка! — хором вскричали Гийом и Марианна, в то время как Франсуа, грустно покачав головой, отошел в сторону.
— Я пришла сюда, — прошептала матушка Теллье, — от имени вашего сына!
— От имени Бернара!
— От имени нашего сына?!!! — одновременно спросили Гийом и Марианна.
— Что с ним могло случиться, с бедным молодым человеком? — продолжала посланница. — Он час назад пришел ко мне бледный, как смерть!
— Жена! — сказал Гийом, посмотрев на Марианну.
— Замолчи, замолчи! — прошептала она, понимая, что в его голосе скрывался упрек.
— Он выпил подряд три стакана вина, вернее, он выпил не три стакана, а целую бутылку, причем залпом! Это было настолько непривычно для Бернара, что Гийом испугался. Это говорило о том, что молодой человек был чем-то сильно потрясен.
— Бернар выпил целую бутылку залпом! — повторил Гийом. — Это невозможно!
— И он выпил молча, ничего не сказав? — спросила Марианна.
— Нет, напротив, он мне сказал: «Матушка Теллье, сделайте мне одолжение, сходите ко мне домой и скажите Катрин, что я скоро напишу ей».
— Как? Он это сказал? — воскликнула матушка Ватрен.
— Напишет Катрин? Но почему нужно писать Катрин? — спросил Гийом, все более и более волнуясь.
— О, выстрел! Выстрел! — прошептал Франсуа.
— И он сказал только это и больше ничего? — спросила Марианна.
— Вовсе нет, подождите! — сказала матушка Теллье.
Ни у одного повествователя не было более внимательной аудитории.
Матушка Теллье продолжала:
— Тогда я его спросила: «А отцу и матери ничего не нужно передать?»
— И вы правильно сделали! — сказали муж и жена, облегченно вздыхая, словно они увидели во всем этом какой-то просвет.
— Тогда он ответил: «Скажите отцу и матери, что я заходил к вам и что я хочу попрощаться с ними».
— Попрощаться? — спросили все трое, в один голос, хотя и с разными выражениями.