Катрин Денев. Красавица навсегда
Шрифт:
И все же обе – и Катрин и Франсуаза – остались истинно французскими актрисами. Одни рукоплескали им за это, восторгаясь изяществом и шармом исполнительниц, другие были более скептичны. Среди них, между прочим, и освятивший фильм своим участием Джин Келли, который не скрывал, что предпочел бы видеть в ролях девушек из Рошфора профессиональных певиц и танцовщиц. Французы ценили изящество и стиль, англосаксы – суперпрофессионализм и четкость жанровых амплуа.
«Отвращение» – фильм, ожидаемый с большим энтузиазмом. Режиссер и актриса примерно в равном положении: оба здесь иностранцы, а серьезность того, что поставлено каждым на карту, компенсируется избытком молодой энергии, увлеченностью теми возможностями, которые открывает Лондон.
Поланский,
«Отвращение» относится к тем картинам, которые критики – отчасти и мы последуем сей традиции – предпочитают описывать по кадрам. В ней минимум слов, а действие, за малым исключением, замкнуто в одной квартире, кажется, до самого укромного закутка обжитой съемочной группой.
Она, эта квартира, находится на последнем этаже дома в непрезентабельном квартале английской столицы: ничего общего с модным и стильным Лондоном. Жилье снимают две незамужние сестры-бельгийки; младшая из них, Кароль Леду (Катрин Денев), работает косметичкой в салоне красоты. Эпизоды, снятые на натуре, на улицах, в барах даны мимоходом, брезгливой скороговоркой. Ничто в окружающем мире не заслуживает позитивных эмоций; увиденный с точки зрения Кароль, он, этот мир, способен вызывать лишь страх, отвращение, аналогии с жутковатым антимиром.
Нет никакой красоты и в салоне. Героиня Денев, одетая в белый халат, сидит, держа за руку возлежащую на кушетке клиентку и делая ей маникюр. «Вы что, уснули?» – спрашивает та, но и движение губ не меняет впечатления от ее застывшего лица – омертвевшей косметической маски. Сама же Кароль кажется погруженной в работу и полной спокойного очарования – что естественно при ее юности и нежном овале лица, – пока мы не замечаем присущую девушке заторможенность и подавленность, пока нас не начинает буквально гипнотизировать ее пристальный немигающий взгляд.
Этот взгляд подан с какой-то особой, педалированной интимностью. Первый же кадр фильма вырастает из темного зрачка Кароль, увеличенного гигантским крупным планом во весь экран. Настойчивый музыкальный звук в сочетании с монотонно повторяющимися барабанными ударами словно подчеркивает, что мы находимся буквально «внутри» героини, в обволакивающей темноте ее подсознания.
Вызвать у зрителя эффект оптической завороженности было для Поланского самой сложной задачей, и здесь многое решал выбор актрисы. Режиссеру важны были сами исходные качества найденной «живой натуры», позволяющие оправдать любые уходы от жизнеподобия, любой субъективный сдвиг.
«Такая образность распространена в кино, – пишет автор английской книги о Поланском критик Айван Батлер, – но режиссер блестяще использует самую поразительную черту Катрин Денев: даже на огромном крупном плане, когда виден только один ее глаз, а другой закрыт волосами, кажется, будто она смотрит и слушает, пребывая в собственном затененном мире»[10].
Кароль, ее коллега Бриджит и другие работницы салона – жрицы в современном храме, стерильном и оснащенном магическим инструментарием, где свершается обряд возвращения искусственной молодости. Пройдет несколько дней – и Кароль, впав во время работы в свойственный ей сомнамбулизм, ранит щипцами для ногтей очередную клиентку и даже не заметит этого. Отпущенная со службы домой, она по дороге точно так же «не заметит» того, мимо чего пройти просто-напросто нельзя – жуткой уличной катастрофы. То, что героиня психически больна, постепенно становится очевидным, но до поры до времени Поланский дает лишь смутные знаки какой-то патологии – знаки, позволяющие зрителю самостоятельно и неспешно поставить
Катрин Денев было нелегко. Попробуйте присутствовать почти в каждом кадре, когда вам практически не подыгрывают партнеры. Если и есть в первой половине фильма короткие эпизоды, где не участвует Кароль, они лишь дразнят наше восприятие. Когда Колин, друг героини, звонит ей из автомата, режиссер заставляет Кароль как бы случайно пройти мимо – и мы вдруг осознаем всю странность ее отсутствия в предыдущем кадре.
В такого рода уловках как раз и скрывается помощь режиссера актрисе. Так, неестественность ее поведения в салоне нейтрализуется появлением Бриджит, после чего действие обманчиво переходит в бытовую плоскость. Не обольщайтесь: вскоре вы заметите, как, отправляясь на обед и проходя мимо группы уличных рабочих, Кароль испытает панический ужас, когда один из них фамильярно окликнет девушку. Правда, лицо Катрин Денев при этом почти не изменится, но камера скользнет по удаляющейся стройной фигурке и вернется к лицу рабочего, оптически исказив его, и он предстанет устрашающим блудливым монстром. Потом, сидя в бистро с Колином, Кароль отодвинет неаппетитную тарелку с рыбой и с такой же брезгливостью пресечет жест приятеля, который позволит себе дотронуться до ее прекрасных волос. На предложение пообедать в другом месте девушка сухо ответит: «Я опоздаю на работу».
Отвращение ко всему материально осязаемому, плотскому, «мужскому» – эта тема звучит с первых кадров фильма, сообщая ему несколько шизофреническую окраску. И все же пока, наблюдая Кароль за работой или бродящей вдоль реки, по улицам Южного Кенсингтона, мы сохраняем нормальную дистанцию по отношению к ней и саму героиню воспринимаем как нормальную. Так задает экспозицию драмы Поланский, так ее играет Катрин Денев.
Однако атмосфера квартиры, в которой с середины фильма окончательно замыкаются его события, заставляет забыть о норме как таковой. Скорее это иллюстрация идеи «комнаты ужасов» Поланского – идеи, символизирующей хрупкий внутренний мир современного человека, ничем не защищенный от агрессии внешнего мира.
Только на первых порах квартира сохраняет реальные измерения, а предметы в ней – естественное назначение, вид и объем. И если Элен, сестра Кароль, готовит на кухне кролика, если камера обращает внимание на трещину в стене и направляет негодующий взгляд героини на бритву и третью зубную щетку в ванной, то это означает лишь то, что означает: старшая из женщин ведет хозяйство в несколько запущенном доме и водит туда своего любовника.
Можно психологически объяснить и ночные переживания Кароль: лежа без сна в постели, она слышит из-за стены любовные стоны Элен и Майкла, зарывается с головой в подушку, со страхом смотрит на чернеющий в углу гардероб, заваленный грудой чемоданов и теннисных ракеток. В темноте и одиночестве все вокруг преображается: зловеще поблескивает старомодный камин, колышется занавеска, невыносимо громко тикают часы. Натыкаясь утром на полуголого Майкла, который бреется в ванной, Кароль – единственный раз за весь фильм – выражает словесное недовольство сестрой. «Что, он собирается и следующую ночь провести здесь? Он женат». Элен парирует: «Это мое дело».
Уже с этого момента многое в поступках героини Денев становится болезненно необратимым. Она пытается поймать рукой лучик света, прорывающийся сквозь грязное окно и падающий на соседний стул. Сидит на улице, тупо уставившись на трещину в асфальте (фрейдистский символ «дыры подсознания»). Когда ее здесь находит Колин и напоминает о назначенном совсем в другом месте свидании, она отвечает: «Забыла». И яростно возражает, что теперь, дескать, уже поздно. Отводя ее домой, Колин пытается обнять девушку, но та в панике вырывается, влетает в квартиру, с остервенением моет губы, швыряет в мусорное ведро пожитки Майкла. Элен успокаивает сестру, но ночью будит ее, обнаружив пропажу. «Я не хочу жить с тобой, маленькая дура!» – кричит она. Несмотря на уговоры и даже мольбы Кароль, утром Элен уезжает вместе с Майклом в отпуск в Италию.